Градом называются кусочки льда (обычно неправильной формы), которые выпадают из атмосферы с дождем или без него (сухой град). Град выпадает преимущественно летом. В жаркую погоду градины могут достигать значительных размеров (величины голубиного или даже куриного яйца). Град падает из очень мощных кучево-дождевых облаков и обычно сопровождается грозой.

Сильнейшие градобития известны еще с древнейших времен по летописям. Случалось, что не только отдельные районы, но даже целые страны подвергались градобитиям. Подобные явления время от времени повторяются и в наши дни.

13 июля 1788 г. градовая волна пронеслась через всю Францию с юго-запада на северо-восток со скоростью около 70 км’/час. Ширина полосы градобития местами превышала 20 км. Вес градин иногда достигал 250 Г. На дорогах и во всех углублениях почвы лежал слой льда в несколько сантиметров. Деревья оголились, посевы были выбиты, мелкий скот перебит, а крупный изранен. Погибли все виноградники. Птицы надолго исчезли из лесов. Из атмосферы в это время выпали миллионы тонн льда!

Еще более сильное градобитие наблюдалось 27 мая 1843 г. в России. Район градобития имел 1600 км в длину и до 700 км в ширину. На этой площади град шел не сплошной массой, а поражал отдельные участки. Вес градин местами достигал 300 Г.

29 июня 1904 г. в восточной половине Москвы выпал крупный град весом до 400 Г и более. Градины имели слоистое строение (наподобие луковицы) и наружные «шипы». На каждые 2 м% падало по одной градине. Град падал почти отвесно, и с такой силой, что стекла теплиц и оранжерей были словно прострелены ядрами: края отверстий в стеклах оказались совершенно гладкими и не имели трещин. В почве градины выбивали углубления до 6 см.

11 мая 1929 г. сильный град выпал в Индии.

Встречались градины 13 см в диаметре и весом до одного килограмма! Это самый крупный град, когда-либо отмеченный метеорологией. На земле градины могут смерзаться и образовывать еще большие куски, чем и объясняются удивительные рассказы о размерах градин величиной в конскую голову и больше.

История градины отражена в ее структуре. В разрезанной пополам крупной градине можно видеть слоистое строение, причем прозрачные слои чередуются с непрозрачными. Степень прозрачности обусловлена различием в скорости замерзания: чем замерзание идет быстрее, тем меньше прозрачность льда. В самом центре градины всегда видно ядро; оно похоже на зерно «крупы», которая часто выпадает зимой.

Скорость замерзания зависит от температуры воды. Вода замерзает обычно при 0°, но в атмосфере дело обстоит иначе. В воздушном океане капли дождя могут оставаться в переохлажденном состоянии до очень низких температур: минус 15—20° и ниже. Но стоит только переохлажденной капле столкнуться с кристалликом льда, как она мгновенно замерзает. Это уже зародыш будущей градины; появляется он на высотах более 5 км, где и летом температура ниже нуля.

Дальнейший рост градины будет происходить при иных условиях. Ее температура при падении из высоких слоев в более низкие будет ниже температуры окружающего воздуха. Так как это происходит в облаке, то на градине будут оседать мельчайшие капельки воды, из которых состоит облако, и водяной пар. Градина начнет укрупняться. Но она еще мала, и даже умеренный восходящий поток воздуха подхватит ее и понесет в верхние части облака, где холоднее. Там она снова охладится и при ослаблении ветра начнет снова опускаться, повторяя пройденный путь. Скорость восходящего потока колеблется, то усиливаясь, то затухая. Поэтому градина, совершив несколько раз «путешествие» вверх и вниз в мощном облаке, может вырасти до значительных размеров. Когда она отяжелеет, настолько, что восходящий поток уже не в состоянии будет ее поддерживать, она упадет на землю. Иногда наблюдали на краю тучи выпадение «сухого» града (без дождя). Эти градины оказались с краю облака, где восходящие потоки значительно ослабли.

Итак, для образования крупного града нужны очень сильные восходящие потоки воздуха. Для поддержания в воздухе градины диаметром в 1 ел* необходим вертикальный поток со скоростью в 10 м/сек, для градины диаметром в 5 см—20 м/сек и т.

д. Такие бурные потоки были обнаружены в градовых облаках нашими летчиками. Они же определили толщину градовых облаков, которая в отдельных случаях была значительной, превышая 10 км.

Ученые с давних пор пытались найти средства для рассеивания градовых туч. Однако положительных результатов эти поиски пока не дали. В прошлом столетии были построены пушки для стрельбы по тучам. Они выбрасывали в высоту вихревое дымовое кольцо. Предполагали, что вихревые движения в кольце могут помешать образованию града в туче. Оказалось, однако, что, несмотря на частую стрельбу, град продолжал выпадать из градовой тучи с прежней силой, так как энергия вихревых колец была ничтожна.

Применяли и другой способ. На огромных матерчатых змеях к туче поднимали большие запасы взрывчатого вещества, которое потом в облаке взрывалось.

Ожидали, что взрывная волна расколет градины на мелкие куски. Но и этот опыт не дал ожидаемого результата.

Таким образом, перед наукой стоит пока еще не разрешенная задача — найти способы борьбы с градобитиями. Большую роль здесь должна сыграть, вероятнее всего, атомная энергия.

В настоящее время приходится ограничиваться только быстрым уничтожением последствий градобитий. В нашей стране, где забота о благосостоянии трудящихся является первейшей задачей партии и правительства, помощь пострадавшим районам всегда оказывается без промедления.

Желтощек — крупный, сильный, стремительный и красивый хищник. Мечта спиннингиста-махальщика. Известны полутораметровые трофейные «нельмы», вынуть из воды которых удается лишь после получасового вываживания. Редок. Обычен в Амуре между селами Ленинское и Троицкое. Молодь созревает лишь на 9-м году, набрав 7-8 килограммов. 20-летиие считаются стариками.

Нельмой ее зовут, неправильно. Настоящая нельма большерота и зубаста, хоть и мелкозуба, живет главным Образом в холодных сибирских реках, впадающих в Северный Ледовитый океан, встречается также в Печоре и род, к которому принадлежит нельма, родствен сигам, и с некоторыми из них (омуль, муксун) она даже дает гибридные помеси.

Однако чисто внешне желтощек и нельма, как родные братья: оба с сильными, хорошо обтекаемыми прогонистыми телами в серебристой некрупной чешуе, оба — хищники-одиночки, оба и теперь достигают двухпудового веса при полутораметровой длине, не считая хвостового «оперения».

И потому-то сибирские казаки и крестьяне, знавшие толк в рыбной ловле, переселившись на Амур и увидев могучего красавца, да еще отведав его такого же сочного, жирного, очень вкусного розоватого мяса, решили: это нельма. Они, конечно, не посчитались с тем, что у амурского богатыря нет ни жирового плавника, ни желудка, как у его сибирского двойника. И не задумались, почему у этого «щеки» такие желто-золотистые, что кажутся ярким пятном на голове.

Желтощек — самый большой представитель амурских карповых. Рыбаки старого поколения держали в руках 40-килограммовых двухметровых богатырей, да и теперь еще нет-нет, да и удивят нас полутораметровые силачи, способные ударом хвоста свалить с ног взрослого человека. — А совсем недавно мой друг Р. Л. Вербицкий рассказал: «Блеснил верхогляда. С лодки. Вижу: неподалеку уж очень большой верхогляд бьет рыбку, а присмотрелся внимательнее — хвост-то желтощечий выворачивается из воды… Подплываю, раз за разом закидывая в заманчивое место блесну. И взял ее громила… Особо не сопротивлялся, не буйствовал, дал сравнительно быстро подтянуть себя к борту, «лег» с ним рядом. Был не менее двух метров. И только я начал соображать, как же мне взять его в лодку и не подчалить ли с ним к косе, как он спокойненько разинул пасть да… выплюнул блесну. И, невозмутимо вильнув хвостом, потонул в Амуре… Только в памяти моей ему не потонуть».

На рыбачьих тонях мне приходилось видеть, как легко пробивает желтощекая «нельма» прочную даль невода. Сначала ткнется в нее носом, спокойно вильнет туда-сюда в раздумье, а потом отплывает и р-р-раз! Как серебри-стая молния! Сказать «два» не остается мгновения. Случалось видеть и прогнутый частокол глухих забоек, которыми перегораживали протоки на спаде воды, и рыбаки говорили: «нельма», ее работа. Однажды на моих глазах громадный желтощек в стремительном броске ударил в такой прочный частокол и пробил его. Но и сам всплыл, не воспользовавшись свободой, обретенной ценою жизни… Потом я его долго рассматривал: тугое прекрасно обтекаемое мощное тело в как бы позолоченной и посеребренной чешуе, серовато-зеленой по спине и ослепительно «надраенной» снизу, соразмерно большая остроносая голова, залитая кровью позолота еще шевелящихся «щек», едва приоткрывающийся широкий рот…

Мне редко приходилось ловить амурскую «нельму», но одну из них я хорошо и навечно запомнил: она взяла блесну, волочившуюся за оморочкой, и потом таскала эту легкую верткую посудину вместе со мною по реке битый час майского дня — по течению, поперек, против него. Много раз я Осторожно подводил рыбу к борту, но, с небрежною силой взмахнув широким хвостом, она неизменно уходила вглубь, обжигая и разрезая леской мои руки. Неоднократно пытался причалить к мелкому берегу и прочно стать на ноги, да не хотела этого рыба и «настаивала» на своем…

А одолел я ее благодаря терпению и осторожности: излишне не торопился, не пугал, избегал резких движений и быстрого подбора лески. Притомил и измотал до той степени, что легла она отрешенно на бок рядом с оморочкой. Такая длинная, такая широченная.

В ней оказалось 130 сантиметров и 25 килограммов. То была самка с увесистыми ястыками крупной, как у кеты, светлой икры. Дома мы засолили ее «пятиминуткой» и убедились, что она не хуже красной. А мясо в ухе и на сковороде, приготовленное со знанием дела и со специями, было такого непередаваемого вкуса, что с тех пор даже об ухе и слышать не хочется…

Как и многие рыбы, о которых речь, желтощек — коренной обитатель Амура. В Советском Союзе он больше нигде не встречается, а к югу заселяет реки Китая. Это типичная рыба восточно-азиатского, или китайского, ихтиологического комплекса. Южная. В Амуре ее ареал кончается в полутора сотнях километров выше Благовещенска, а на 200 километрах в низовьях этой реки живет лишь молодь.

Желтощек здесь естественно редок — как, скажем, тигр в уссурийской тайге или орел-беркут. Ну а чаще всего он попадается в южной части Амурского бассейна — в Амуре между устьями Сунгари и Анюя, в Уссури и Ханке. Впрочем, в Ханке его тоже не так много: желтощек в своих охотах руководствуется в первую очередь острым зрением н потому мутную воду этого большого озера не любит.

Чтит амурская «нельма» просторные, глубокие и чистые водоемы. Рыба эта пелагическая, обитающая в толще воды доверху и не связанная с дном никакими жизненными потребностями. Вот и предпочитает всему светлые глубоководья, где легко обнаружить поживу в свободной охоте. Увидел — и медленно сближается. Осторожно. Потом бросок, как выстрел. Иногда погоня. Какой-нибудь чебак или востробрюшка, троегуб или конь, загодя заметив врага, пускается прочь что есть духу. Но редко кому удается сбежать — желтощек стремителен и вынослив. Иной раз приходится видеть, как жертва, мчась поверху, в панике выпрыгивает из воды, а за нею нечто большое, сильное и стремительное. Летит, как глиссер. И нет несчастной спасения — разве что поблизости окажется медлили какие заросли… Впрочем, довелось мне однажды видеть, как большой желтощек вслед за чебаком, выскочил на косу.

Желтощёк, или амурская нельма (Elopichthys bambusa)

По инерции. В азарте.

Как и все иные безжелудочные хищники из семейства карповых (красноперый жерех, монгольский краснопер, верхогляд…), желтощек всем «кандидатам» в добычу предпочитает рыбок узкотелопрогонистых: корюшку, пескарей, чебаков, троегубов… Верхоглядика, «красноперочку», щучку. Хотя и карасика да леща может слопать. И относительно небольших рыбок ловит: впятеро себя короче и в сотню раз легче. Рот-то у него большой, но беззубый, и это тоже не располагает к щучьей кровожадности. Правда, на челюстях нашей «нельмы» есть оригинальный замок: крепкий бугорок нижней плотно входит в соответствующее ему углубление верхней. Этим бугорком удобно захватывать и удерживать добычу…

Желтощек мечет икру в толщах вод, в самом начале лета, когда реки прогреются до 18-20 градусов и станут вспухать паводком. Через 3-4 дня свободного плавания из икринок вылупляются прозрачные 7-миллиметровые эмбриончики, еще через- 8-10 суток они перерождаются в пучеглазых личинок… А в августовских мальках, успевших вытянуться до 7-10 сантиметров, уже просматриваются будущие гиганты.

Они пока избегают больших водных толщ и предпочитают озера да просторные разливы, но уже вовсю хищничают и не признают иного харча, чем рыба. И не хуже взрослых чувствуют движение уровня воды: чуть что — быстрее на глубину. И свою первую зиму проводят уже на этих речных глубинах.

Весь желтощечий «народ» в стужу теряет активность, но не спит покарасьи. Иному рыбаку выпадает редкая удача подсечь на блесну и протянуть через лунку на лед славную золотощекую рыбу, на которую сбегаются посмотреть махальщики в радиусе километра, И чего уж греха таить — каждый затаенно завидует счастливчику.

Первые 5-6 лет хищник растет быстро: годовички вытягиваются до 17-20 сантиметров, в два года достигают трети метра и более, а в три они уже почти полуметровые и весом до килограмма, а то и свыше. В шестилетнем желтощеке 70-75 сантиметров длины и примерно 4 килограмма веса. Взросление наступает в основном на девятом году жизни («рост» — до 9 дециметров, вес — 7-8 килограммов).

А дальше размеры тела, как и у многих других видов рыб, увеличиваются уже медленнее. За первое 8-летие жизни желтощек вырастает на 90 сантиметров, а за второе — на 60. Речь тут, разумеется, идет о линейном росте, а масса тела с годами прибавляется все больше. Те же 8-летки весят, как уже отмечалось, 7-8 килограммов, а 16-летние набирают в три раза больше.

Одно важное уточнение: данные о возрасте и размерах рыб не могут быть постоянными для всех времен. М. Л. Крыхтин, исследовав 700 желтощеков, составил обстоятельные таблицы длины и веса этой рыбы по годам — до 17-летнего возраста. И они у Михаила Лукича оказались существенно отличными от тех, что приводились авторами прошлого, в том числе Г. В. Никольским.

Скорость роста рыбы — величина более или менее изменчивая. Мы уже упоминали об этом. М. Л. Крыхтин в одной из своих работ сообщает, что среди достоверно 5-летних желтощеков были особи от 45 до 85 сантиметров длиной и от 1,5 до 5 килограммов весом, а в группе 12-летних — 90-130 сантиметров и-6,5-9 килограммов. Видимо, тут многое зависит от наследственности, водности рек, кормовых факторов, условий нереста и зимовки… Немаловажен и район исследования: неподалеку от устья Сунгари, где Амур наиболее тепел, многие рыбы южного происхождения, в том числе и наш желтощек, в 1,5-2 раза крупнее, чем ниже Комсомольска. В одном и том же месте маловодным летом «нельма» растет гораздо быстрее, чем многоводным, — рыба-то вся в русле, по разливам не разбредается, и потому охотиться легче. А самцы вообще мужают медленнее своих подруг, да и век их заметно короче.

В той пробе М. Л. Крыхтина; из семи сотен желтощеков самцов старше 13 лет не оказалось, а самки были до 17-летнего возраста. Самые тяжелые самцы весили 11,5 килограмма, самки же — 30. Вроде бы странно, но биологически это благоразумно и целесообразно, потому что воспроизводство рыб в первую очередь определяют самки. Поймать желтощека — мечта рыбацкая, да редко она осуществляется. В конце 30-х и начале 40-х годов, когда в Амуре промысел рыбы велся без каких-либо ограничений — в любое время года, неводами, сетями и глухими забойками, — государству сдавалось от 300 до 520 центнеров «нельмы», и почти восьмую часть этого брали в озере Болонь, преимущественно в узкой протоке, соединяющей водоем с Амуром. Весной и осенью. С 1943 года официальные заготовки резко сократились. Не столько потому, что так уж быстро падало поголовье этой рыбы из-за переловов и маловодья, сколько оттого, что в те тяжелые военные годы немалую часть добычи рыбаки брали себе. И для текущего питания, и для приготовления впрок. Соленый, особенно вяленый, желтощек очень хорош, а балык и теша из него просто прекрасны. Лучше даже, чем из кеты.

В 50-е годы, когда Амур стал регулярно затоплять пойму, а продовольственные затруднения смягчились, промысловые… уловы желтощека значительно возросли, достигнув, в 1958 году 750 центнеров. А потом они год от года стали падать, и теперь уже потому, что не соблюдали должных мер промысловые рыбаки.

Одолеть крупного желтощека — почти все равно, что убить медведя. А есть еще в Амуре такие, есть! Недаром же по условиям действующего в Хабаровском крае конкурса на самую крупную рыбу года. Для разных видов — от пескаря до великанов — рядом со словом «желтощек» написано: «20 кг» — это минимальный вес, с которым можно обращаться в жюри конкурса с трофеем и кое-какими надеждами на приз…

Достоинства желтощека не остались без внимания рыбоводов, его уже акклиматизируют в крупных водохранилищах южной части нашей страны, уже научились и эту рыбу разводить искусственно. Может так случиться, что со временем в тех водохранилищах амурской «нельмы» будет гораздо больше, чем в Амуре… Что ж, ведь и пятнистых оленей, завезенных в европейские леса, ныне там гораздо больше, чем на их родине в Приморье.

Литература: Сергей Петрович Кучеренко «Рыбы у себя дома». Хабаровск, 1988
Рисунок с сайта: http://www.photolib.noaa.gov/

Стаи чечеток изо дня в день без устали ведут поиски мест с богатым урожаем семян. Где же она — «скатерть-самобранка»? Где березовые и ольховые ветви, склоненные под тяжестью наполненных семенами сережек? Где можно раздобыть червонное золото поспевающих шишек? Чтобы найти ответ, надо двигаться вперед — в погоню за удачей. Временно перебиваются вечные странники на семенах сорняков, но все же главный пир их ждет на елях, ольхах и березах. В урожайные годы чечетки налетают громадными стаями и благодаря отменному аппетиту довольно быстро расправляются с угощением и вновь оказываются перед необходимостью продолжить свое путешествие. Места гнездования чечеток меняются ежегодно: там, где прежде их было много, через год т, ,. к «* jL может не оказаться ни единой пары.

• Места гнездования тундряной чечетки — это заросли ивы и карликовой березки в долинах тундровых рек. Гнездо устраивается в развилке куста в форме чашечки. В основание развилки птицы складывают относительно грубые и толстые веточки, а поверх них из травы свивают лоток.
• Сроки размножения коноплянок очень растянуты, и продолжается оно почти до осени. Все это время -с конца апреля по сентябрь — самцы довольно азартно исполняют свои очень приятные на слух песни, которые издавна высоко ценятся любителями певчих птиц, чаще называющих коноплянок реполовами.
• После вылета птенцов обыкновенные чечетки возобновляют кочевку, но при благоприятных условиях в то же лето они способны загнездиться повторно, уже совершенно в другом месте. Откладка яиц в подобных случаях иногда происходит уже в начале августа.

Семейство Хвостоколовые скаты (Dasyatidae). Семейство включает 4 рода и примерно 35 видов донных рыб с примечательной наружностью и специфическим поведением. Кожа у них обычно гладкая, грудные плавники сливаются друг с другом впереди рыла, брюшные располагаются позади без выемки, хвостовая часть четко обособлена от туловища, причем сам диск очень широкий.

Оружие самообороны зазубренные хвостовые иглы (максимальная длина 37 см), снизу имеют особые бороздки, проводящие ядовитый нервно-паралитический секрет, вырабатываемый особой железой. Последнее обстоятельство следует учитывать при отлове и обслуживании аквариумов с хвостоколами.

Созревают скаты не ранее 4 лет. Самки всегда крупнее и бледнее самцов. Развивающиеся в утробе матери эмбрионы после рассасывания желточного мешка получают дополнительное питание через особые выросты стенки матки. Нерестовый сезон приходится на летние месяцы. Плодовитость колеблется в пределах 4 -12 шт. Масса новорожденных составляет 40- 60 г.

Взрослые рыбы и молодь облюбовывают песчаное ложе. Подкарауливая добычу, они нередко закапываются по самые глаза. Из пресноводных и солоноватоводных хвостоколов для аквариумов подходят следующие виды:

Хвостокол Беннета (Dasyatis benneti), Индонезия, 1,2 м.
Прибрежный скат (D. Guttata), Атлантическое побережье Южной Америки, 0,75 м.
Речной скат (D. fluviorum), Австралия, 1,5 м.
Лаосский скат (D. laoensis), 65 см.
Эстуарный скат Сабины (D. Sabina), США, Венесуэла, около 1 м.
Малайский скат (D. Sephen), 0,8- 1,5 см.
Темный хвостокол (D. thetidis), Юго-Западная Австралия, до 2 м.
Химантура Кремпфа (Himantura krempfi), Кампучия, 25- 35 см.
Островной скат (Н. signifer), острова Калимантан, Суматра, 40 см (выдерживает температуру до 55’С).

Семейство Речные хвостоколы (Potamotrygonidae). Своеобразие представителей этого семейства заключается в заостренном выросте тазового пояса, выступающем вперед вдоль средней линии брюха. Три рода насчитывают сегодня по разным оценкам от 8 до 19 исключительно пресноводных видов.

Хвостокол Беннета (Dasyatis benneti)

Обитают они на песчаных и илистых отмелях рек Южной и Центральной Америки (подчас встречаются даже в горных потоках, стекающих с Кордильер). Речные хвостоколы наделены также ядовитыми шипами, располагающимися на хвостовом кнуте . Отдельные индейские племена используют колючки скатов как наконечники для стрел, копий и гарпунов.

Созревают они на 4-м году жизни. Нерест сезонный. Одна самка приносит 3- 12 малышей размером 8 -13 см. Соотношение полов в помете близко 1:1. Рыбы преимущественно животноядные (20% рациона растения).

Условия содержания: dH 2- 10′, рН 6,2-7,8, t 25-30′ C, аквариум емкостью не менее 400 л с большой площадью дна, активная аэрация, фильтрация, проточность (до двух объемов в час) и подмена воды. В качестве декоративных элементов оформления аквариума используют скатанные валуны, большие кусты эхинодорусов, а также плавающие растения.

В компанию к скатам подбирают крупных мирных соседей (костеязычные рыбы, скалярии, метиннисы и т. п.). В неволе потамотригоны живут до 10 лет.

Ковровый скат (Potamotrygon laticeps). Родина бассейн реки Амазонки; размер самца до 80 см, самки до 60 см. Созревают производители при длине 30- 40 см. Окраска оливковая (при возбуждении темнеет) с черными крапинками и разводами неправильной формы, хвост с кофейными точками, брюшная сторона бело-розовая. Самец ярче самки, с утолщениями (птеригоподиями) на брюшных плавниках, предназначенными для внутреннего оплодотворения, и одной хвостовой колючкой (у самок чаще две). Слой песка при содержании скатов должен быть не менее 10 см.

Глазчатый потамотригон моторо (Р. motoro). Родина Бразилия, Боливия, Парагвай; размер 60 100 см. Окраска бежевая с желто-красными глазчатыми пятнами в коричневом ореоле. Имеет повышенную внутри и межвидовую агрессивность. Предъявляет более высокие требования к условиям содержания (обязательна биофильтрация).

Близкие виды: Аргентинский скат (Р. brumi), 1 м. Обыкновенный паратригон (Р. circularis), Перу, Парагвай, Бразилия, Гайана, 0,7 1,2 м. Рыжий скат Гумбольдта (Р. humboldtii), Бразилия, 90 см. Большой скат I(Р. hystrix), Южная Америка, до 125 см, Скат Магдалены (Р. magdalenae), р. Магдалена, 80 см. Сетчатый скат (Р. reticulatus), Южная Америка, 110 см. Плезиотригон Ивам (Plesiotrygon iwamae), реки Напо, Солимоес, 60 см.

Литература: А.М.Кочетов. Декоративное рыбоводство

Не удивительно, что алчные промышленники, в том числе и иностранные, так жадно навалились на калугу, что год от года ее становилось меньше. В конце прошлого века в Амуре ловили до 11-12 тысяч центнеров осетровых, из них примерно половину составляла калуга. В газетах то и дело писали: «На базаре появилась калуга колоссальных размеров. На прошлой неделе была доставлена с Амура икряная калуга в полсотни пудов весом и продана за 170 рублей. На днях же калуга в 42 пуда продана за 125 рублей…» Старики и теперь хорошо помнят речных цариц, которые едва умещались на двух состыкованных санях.

Рядовой рыбак из казаков или крестьян небольшой примитивно-самодельной крючковой снастью за осень ловил до 170 калуг и осетров, за одну проверку снимая с крючков по 6-8 штук. А таких снастей в Амур опускалось много тысяч…

В первые годы XX века уловы осетровых в Амуре, в том числе и калуги, упали в два раза, и они продолжали снижаться, но мало кого это беспокоило. Перед первой мировой войной добывалось уже не более полутора тысяч центнеров калуги и столько же осетра. В 1915 году указом приамурского губернатора был запрещен на два года лов осетровых в период от весеннего ледохода до 15 июля и введена минимальная промысловая мера: на калугу — 168 сантиметров, осетра — 112. Но как мог повлиять кратковременный запрет на состояние стад медленно размножающихся и поздно созревающих рыб!

В гражданскую войну лов калуги велся совершенно бесконтрольно. И не скоро удалось упорядочить рыбные промыслы, обуздать рыбацкую вольницу да браконьерство.

В газете «Утро», издававшейся во Владивостоке в начале 20-х годов, в номере от 3 декабря 1922 года напечатано письмо одного из жителей села Верхнетамбовского, что в низовьях Амура, под заголовком «Хищничество». Вот оно: Ежегодно, начиная с ледохода, все дно Амура усеивается крючковой снастью, которой ловятся калуги и осетры.

Этот способ лова использует главным образом русское население. Инородцы им мало занимаются, так, как не имеют дорогостоящих крючков и других материалов.

В течение прошлогодней зимы крестьянами нашей Тамбовской волости было поймано до 10 тысяч пудов осетровых пород. Среди пойманной рыбы было много маломерных, то есть таких, которые запрещены к лову. Кроме того, рыба ловилась на запрещенные размеры крючков, и вообще улов производился без соблюдения установленных правил.

Хищническому истреблению осетровых способствовало также и небывалое мелководье. Этим объясняется сильное поредение рыбы в этом году. Количество уловов на семью приходилось при наличии 80 снастей — 400 пудов (селение В.-Тамбовское). Исходя из среднерыночной цены, 4 рубля золотом за пуд, доходность семьи определяется приблизительно в 2000 руб. золотом в год.

В течение лета рыба эта ловится сплавными сетями-двухстенками и снастями. Местный улов идет преимущественно для собственного употребления. Количество улова достигало до двух и более тысяч пудов в лето.

Таким образом, доходность нашей волости от улова осетровых пород в 1921 г. зимой и в 1922 г. до осени выразилась в 48-50 тыс. рублей золотом. Часть этой рыбы вывозилась на рынки в Николаевск и Хабаровск, а часть съедена самим населением…

Рыбнадзор только нынче начал проявлять активность, но в очень слабой форме. Цело в том, что представители рыбнадзора, не получая вовремя жалованья, очень часто в материальном отношении зависят от населения и поэтому делают ряд поблажек. Если же эти поблажки не делать, то крестьяне всячески стараются изжить стражу из деревни измором. И в результате страдают интересы государства.

В 1923 году ловить калуг и осетров запретили, но просуществовал этот запрет лишь семь лет, и местными рыбаками он нарушался сплошь да рядом. А потом на рыб, составляющих гордость и, славу Амура, дружно навалились многочисленные бригады гослова и колхозов. Почти до конца Отечественной войны официально добывали но 1400-1700 центнеров калуги, причем наибольшие уловы приходились на район «трубы» — от устья Горина до Сухановки, где река стискивается горами. И ловилась там, как правило, калужья молодь, которая должна бы обеспечивать будущее калужьих племен. Промышляли и далеко от лимана, в частности под Хабаровском. А потом уловы резко пошли вниз: 1946 год — 742 центнера, 1947-й — 652, в 1948 году добыли 612 центнеров., В 50-х годах благодаря оснащению рыбаков очень уловистыми капроновыми сетями специально для добычи калуги — аханами — ее заготовки несколько лет возрастали, достигнув к 1956 году 2238 центнеров. Это был явный перепромысел, и через пару лет последовал новый запрет на лов осетровых.

Калуга (Huso dauricus)

Сильно запоздал он, но все же… Все же благодаря ему через 18 лет только в лимане Амура численность калуги, по расчетам М. Л. Крыхтина, возросла до 48-50 тысяч штук. Если в 1954-1956 годах в летние месяцы на ахано-сутки в среднем приходилось всего 300 граммов пойманной калуги, то в 1975-1976-м улов возрос до 12 килограммов. В сорок раз увеличился! И вполне обоснованно с 1976 года ее стали в строго лимитированных размерах подавливать. По нескольку сот экземпляров и тоже жестко определенных размеров — от полусотни до ста килограммов, — общим весом в пределах полутысячи центнеров, под особым контролем. Взрослых ловить запрещено.

Лимитированный лов не мешает росту калужьего по-оловья: к началу 80-х; годов в лимане насчитывалось уже более 50 тысяч калуг, в том числе до 2 тысяч половозрелых. В русле Амура ниже села Ленинского поголовье этой рыбы достигло 60 тысяч, однако взрослых здесь пока еще очень мало — не более тысячи особей. Обитель матерых калуг — просторное глубокое низовье Амура и его лиман.

Теперь познакомимся с царицей-рыбой, как говорится, в лицо. А оно хищно заостренное, с большим ртом полулунной формы в мясистых губах, с двумя парами усов снизу. Длинное курносое рыло переходит к покатому лбу. Спина гребнистая, почти как у некоторых динозавров, большой хвост акульего рисунка… Настоящий реликт далеких миллионолетий! У нее и скелет-то не из костей, а хрящевой. Но и на хрящевой основе эта рыба достигает поистине гигантских размеров: представьте себе ее длиной в 4-5, а то и 6 метров при весе в полторы тонны…

Сразу же возникает интерес: а есть ли в Амуре такие гигантские рыбы сейчас? Вероятно, все же есть — какие-нибудь единицы могли уцелеть от недавнего прошлого, когда они существовали достоверно. Замечательный дальневосточный поэт Петр Комаров засвидетельствовал добычу под Хабаровском калуги весом в 98 пудов — 1568 килограммов! Прикиньте: это вес трех бугаев! Писатель — тоже рыбак — Александр Грачев записал: у села Пермского подледной снастью поймали 80-пудовую (1280 килограммов) калугу. Опять же П. С. Комаров поведал о поимке гигантской «царицы» в низовьях Зеи — в 2 тысячах километров от лимана. И была та столь могуча, что уволокла тяжелую снасть на десяток километров против течения, потом сплавлялась с нею вниз 70 километров, и остановили ее лишь быки железнодорожного моста, за которые снасть зацепилась.

В январе 1984 года на сахалинские берега шторм выбросил громадную калугу. Нашедшие ее охотники не имели возможности взвесить гиганта, но замерили длину: 490 сантиметров без хвостового плавника. Конечно же, потянула бы она около тонны. Другая находка охотников — калуга в 420 сантиметров — 5-6 центнеров.

А вот история, поведанная М. Л. Крыхтиным. «Поплыли мы ловить красавицу. Выметали на течении ахан. Так называется специальная крупноячейная сеть стометровой длины, сплетенная из капроновых веревочек толщиной почти с карандаш. Плывем. Ждем. Вдруг чувствуем: попалась! Подтягиваем сеть. Идет трудно. Всем миром навалились. Вытащили на поверхность и замерли: лежит на воде чудо-юдо. Распласталась вдоль «Казанки». Длина больше 5 метров. Лежит наш трофей и так спокойно на нас смотрит: «Ну что, мол, дальше делать будем?» Мы и сами уж не рады. Тут калуга сжалилась над нами, плавниками этак небрежно повела, ахан сбросила и скрылась в пучине амурской…»

Астафьевской царь-рыбой, погибельно тянущей Игнатьича в пучину енисейскую, был, конечно, осетр, и был он не тяжелее центнера, максимум — полтора, потому что больших осетров в Енисее теперь нет. Крепкий здоровый человек с ним не справился. А калуга вроде той, о которой рассказывал М. Л. Крыхтин, сильнее самого царственного осетра из сибирской реки раз в десять. Попытайтесь это осмыслить… .

Удивительно в столь гигантском существе его спокойствие и смирение. Не только в мягкой сетке, но и на вонзившихся в тело громадных стальных крючьях калуга редко когда буйствует, а чаще всего при виде людей спокойно вильнет хвостом и медленно уйдет в глубину. И дубинкой ее еще не били… Меня до сих пор поражает виденное в детстве: затягивают в лодку этакое живое могущество весом в 3-4 центнера, а ему хоть бы что, «вежливо» повиливает хвостом, ворочается да шевелит жаберными крышками. Живая! Да рванись она хотя бы раз и вполсилы — быть бы лодке кверху дном, а рыбакам в воде, но нет же… И в лодке лежит спокойно.

Но в лодки таких без буксировки к берегу, как правило, не затаскивают. А вот представьте себе, как подтягивают водяного великана к проруби вместе с крючковой снастью: идет себе он, как конь на поводке, хвостом лениво водит. А из ран — кровь. Вонзили ему «под дых» стальной боевой крюк — ворохнулась, притопла немного… Но вот она снова у проруби. Рыбаков галдящая толпа набежала, лошадь на помощь примчали… Да прояви эта калуга хотя бы сотую часть сазаньей или сомовьей боевитости — ни один крюк ее не удержал бы, ни единая железная хребтина снасти не выдержала бы и никакие кони не выволокли ее на лед. Но нет же…