Весной 1734 г. в Архангельске спустили на воду два коча, построенных для экспедиции по совету мореходов-поморов. Это были маленькие плоскодонные суда, неглубоко сидевшие в воде. На кочах удобно было плавать около берегов, их можно было иногда даже вытаскивать на лед.

Но на них трудно было лавировать, когда дули встречные ветры.

В июле кочи под командой лейтенантов Степана Воиновича Муравьева и Михаила Степановича Павлова вышли из устья Северной Двины и направились на восток. Они должны были обойти п-ов Ямал и войти в Обскую губу. К осени кочи дошли до берега Ямала, но обогнуть этот полуостров не смогли, потому что дули сильные ветры.

Муравьев и Павлов пошли назад к устью Печоры и перезимовали в городке Пусто-зёрске. На следующий год они снова попытались обогнуть Ямал, но опять вынуждены были вернуться в Пустозёрск. «Лавировать и на дрейфе лежать никакими мерами невозможно»,— писал Муравьев, жалуясь на неповоротливость кочей и объясняя этим свою неудачу.

Адмиралтейств-коллегия постановила заменить кочи двумя ботами, спешно построив их в Архангельске.

Вместо Муравьева и Павлова назначили новых командиров: лейтенантов Степана Гавриловича Малыгина и Алексея Скуратова.

Летом 1737 г. они обогнули Ямал, пройдя между ним и о-вом Белым, а затем дошли до устья Оби.

«Многие подробности о глубинах, грунтах и течениях моря можно получить только из их журналов»,— писал девяносто лет спустя о Малыгине и других участниках этих плаваний известный мореплаватель Ф. П.

Литке.

Пролив между Ямалом и о-вом Белым назван именем лейтенанта Малыгина.

Биосфера, или сфера жизни, включает заселенные живыми организмами части атмосферы и литосферы, а также почти всю гидросферу. Это совокупность всех живых организмов — «от крохотной эвглены до гигантской секвойи, от микроскопического кокка до исполинского кита» и их среды обитания. Бактерии обнаруживаются в атмосфере до высоты в несколько десятков километров, в земной коре — в среднем до 60 м; некоторых бактерий находят в 600-метровых скважинах, а в океанических впадинах — даже на глубине в тысячи метров. В таком понимании биосфера (организмы и их среда) пространственно очень близка понятию «географическая оболочка».

Когда же возникло живое вещество, покрывшее сейчас почти сплошной пеленой всю поверхность земного шара?

Согласно наиболее разработанной в наше время гипотезе, образование простейших органических соединений из веществ атмосферы — метана, аммиака, водорода и паров воды — происходило под влиянием анергии ультрафиолетового излучения, грозовых разрядов и высокой температуры. Возникали молекулы простейших углеродсодержащих соединений — белков. В дальнейшем они объединялись во все более сложные комплексы. Далеко не все детали этого процесса выяснены. Однако, несомненно, что потребовалось длительное эволюционное развитие органического вещества, прежде чем оно приобрело особенности живой материи.

Средой возникновения жизни были воды первичного океана, представлявшие собой природные растворы органических соединений. В процессе эволюции простейшие органические вещества постепенно образовывали сложные системы, так называемые коацерваты (coaeervatus по-латыни — «накопленный», «собранный»). Они представляли богатую коллоидами жидкость, отделявшуюся от среды в виде капель. Каждая капля обладала определенной индивидуальной структурой. В массе коацерватных капель на протяжении миллиона лет шел естественный отбор наиболее устойчивых. Бесчисленное количество их разрушалось, растворившись в водах океана. В процессе длительного естественного отбора сохранялись лишь те капли, которые при распаде на дочерние не теряли особенностей своей структуры, т. е.

имели способность к самовоспроизведению. С возникновением этой способности коацерватная капля превратилась в живой организм.

Первичные живые организмы, как установлено, были гетеротрофами — они использовали для питания уже готовые органические вещества, возникшие задолго до появления жизни. Лишь позднее возникли автотрофы — организмы, создающие органическое вещество в процессе фотосинтеза.

Одними из самых первых представителей жизни на Земле (из ныне живущих) были сине-зеленые водоросли. В свое время они быстро завоевали не только водную оболочку планеты, но и расселились по всей поверхности суши, дав начало более высоким проявлениям жизни. Не так давно в Южной Африке при раскопках были найдены отпечатки и окаменевшие остатки организмов, подобных водорослям, возраст которых превышает 3,2 млрд. лет.

В процессе развития первоорганизмы усложнялись, появились бактерии, а затем и простейшие с известковым или кремневым скелетом. Далее возникли древнейшие многоклеточные (губки). Развиваясь, организмы изменялись сами и существенно изменяли окружающую их среду. Жизнь стала неотъемлемой чертой нашей планеты.

Как поразительна приспособленность жизненных форм, выработанных в процессе эволюции за сотни миллионов лет, к различным, даже на первый взгляд предельно неблагоприятным, условиям! Живые существа обитают и на высочайших горных вершинах в условиях вечного холода при давлении воздуха, составляющем у5 его значения у поверхности Земли, и в едва не кипящей воде гейзеров, в вечной темноте и сырости подземных пещер, и под огромным давлением на дне океанических впадин. Споры некоторых бактерий выдерживают нагревание в сухой среде до 180°, а другие не гибнут в течение 10 часов в жидком водороде при температуре -253°. Имеются дрожжевые грибки, которые переносят давление до 8000 атмосфер, споры и семена, сохраняющие в состоянии анабиоза жизнеспособность почти в полном вакууме.

Однако при всем многообразии форм жизни и несмотря на широкое их распространение, масса живого вещества на Земле относительно невелика.

В литературе приводится такое образное сравнение: если всю литосферу представить в виде каменной чаши весом 5 кг, то вся гидросфера весила бы около 0,5 кг, столько же весила бы атмосфера, а вес живого вещества был бы равен весу почтовой марки.

При сравнительно небольшой массе живого вещества геологический эффект его деятельности колоссален, потому что она проявляется непрерывно и в течение длительного времени. В. И. Вернадский называл живое вещество самой мощной геологической силой биосферы: «Живое вещество охватывает и перестраивает все химические процессы биосферы, действенная его энергия по сравнению с энергией костного вещества в историческое время огромна».

Появление зеленых растений было важным этапом в развитии органического мира. Реакция фотосинтеза в зеленом листе (при участии хлорофилла, использующего солнечную энергию) — одна из основ жизни. На изучение процесса фотосинтеза направлены усилия многих ученых: ведь овладение им сулит изобилие пищи.

Объясняя суть реакции фотосинтеза, К. А. Тимирязев почти 100 лет назад образно описал две стороны фотосинтеза — превращение вещества и превращение энергии: «Когда-то на Землю упал луч Солнца, но он упал не на бесплодную почву, он упал на зеленую былинку пшеничного ростка, или, лучше сказать, на хлорофилловое зерно. Ударяясь об него, он потух, перестал быть светом, но не исчез. Он только затратился на внутреннюю работу, он рассек, разорвал связь между частицами углерода и кислорода, соединенными в углекислоте. Освобожденный углерод, соединяясь с водой, образовал крахмал. Этот крахмал, превратясь в растворимый сахар, после долгих странствований, отложился, наконец, в зерне в виде крахмала или в виде клейковины.

В той или иной форме он вошел в состав хлеба, который послужил нам пищей. Он преобразился в наши мускулы, в наши нервы. И вот теперь атомы углерода стремятся в наших организмах вновь соединиться с кислородом, который кровь разносит во все концы нашего тела. При этом луч солнца, таившийся в них в виде химического напряжения, вновь принимает форму явной силы. Этот луч солнца согревает нас. Он приводит нас в движение. Быть может, в эту минуту он играет в нашем мозгу».

Суммарная формула фотосинтеза: mC02 + nH20 = Cm(H20)n + m02.

С помощью солнечной энергии растения разлагают воду и углекислый газ, выделяют свободный кислород и синтезируют углеводороды, которые мы получаем в виде белков, жиров и углеводов. Выделение свободного кислорода происходит почти целиком в результате разложения воды.

За год растения суши и океана усваивают около 5- 1010 т углерода, разлагают 1,3 • 1011 т воды, выделяют 1,2-1011 т молекулярного кислорода и запасают 4′Ю11 ккал солнечной энергии в виде химической энергии продуктов фотосинтеза, что в 100 раз превышает современную годовую выработку энергии всеми электростанциями мира. Созданные растениями органические вещества обладают большим запасом внутренней энергии, способной высвобождаться при последующих окислительных процессах.

Образование живого вещества может происходить также с помощью химических реакций и без использования прямой солнечной энергии, в процессе так называемого хемосинтеза (у бактерий). При этом процессе также поглощается углекислый газ, но молекулярный кислород не выделяется, так как в качестве «донора» водорода бактерии используют не воду, а сероводород и другие восстановители. Хемосинтез бактерий — важный источник корневого питания растений, хотя роль его в создании общей массы живых организмов по сравнению с ролью фотосинтеза невелика.

Растительность суши и моря использует для фотосинтеза ничтожную долю солнечной радиации, поступающей на земную поверхность, — около 1%. Но именно она, растительность, создает основное количество органического вещества, в 100 раз превосходящее массу животных. Ее ежегодная продукция составляет в сухом весе около 200 млрд. т; из них 129 млрд. т дает растительность суши (в том числе 79 млрд. т — леса) и 70 млрд. т — водная растительность.

Общее преобладание массы растений на суше над массой животных не случайно, так как растения создают органическое вещество из неорганического. Животные же могут существовать, только потребляя органическое вещество, накопленное растительным миром, и, будь их больше, им бы не хватило пищи.

Как мы видим, процесс накопления живого вещества протекает неодинаково в различных природных условиях. Общий вес растительности в океане значительно меньше веса растительности суши. Это объясняется менее благоприятными там условиями для развития органической жизни, которая концентрируется главным образом в узкой береговой зоне, где воды обогащаются питательными веществами, приносимыми с суши.

Вместе с тем в океане в отличие от суши биомасса животных примерно в 28 раз больше биомассы растений, что объясняется крайне высокой продуктивностью фитопланктона, «оборачиваемостью» его биомассы много раз за год.

Потенциальные возможности увеличения массы живого вещества размножением чрезвычайно велики. Например, потомство одного одуванчика, если бы все его семена развивались, могло бы через 10—12 лет заселить сушу, а потомство одной бактерии в состоянии в течение 108 часов достичь 1036 особей и заполнить Мировой океан. Но фактически рост биомассы намного скромнее, так как выживает лишь ничтожная часть зарождающихся организмов. Именно гибель массы организмов и способствует быстрому обмену веществ.

И все же, несмотря на природную тенденцию биомассы к постоянному и непрерывному увеличению, человечество за время своего существования, особенно за последние 300 лет, сократило ее общий вес примерно на четверть.

Как уже упоминалось, биосфера оказывает могущественное влияние на развитие других оболочек Земли. Велика ее роль, например, в изменении химизма атмосферы. Фотосинтезирующие организмы за 3,5 млрд. лет своего существования извлекли огромные количества углерода (около половины его запасов вошло в земную кору в виде карбонатов) и освободили большие массы кислорода, так как усвоение 1 т углерода сопровождается выделением 2,7 т кислорода. Почти все 280 трлн. т его, содержащихся в атмосфере, биогенного происхождения.

Влияние живого вещества сказалось и на литосфере, где многие процессы выветривания происходят под его воздействием. С живыми организмами также связано перемещение и накопление в поверхностном слое земной коры различных элементов: углерода, кислорода, кальция, фосфора, серы, меди и др. При участии организмов создаются осадочные породы (известняки, мел, некоторые кремневые породы, фосфориты, угли, торф, нефть), многие руды, а также гумусовые сапропелевые и нефтяные битумы.

Запасы органического вещества в земной коре огромны. Они во много раз превосходят живое органическое вещество. Так, запасы углерода в ископаемых каменных углях, горючих сланцах, торфе и других породах составляют около 10 трлн. т, т. е. в среднем 200 т на 1 га земной поверхности.

Но в биосфере наряду с образованием и накоплением живого вещества повсеместно происходит и противоположный процесс — превращение сложных органических соединений в простые минеральные (углекислый газ, воду, метан и др.). Эти противоположные процессы тесно связаны между собой и образуют единый биологический круговорот элементов. Круговорот веществ между растениями и средой называют малым в противоположность большому геологическому круговороту — между мантией и земной корой.

Биологическому круговороту присуща в основном созидательная функция. Он создает органическое вещество. Чем интенсивнее биологический круговорот, тем более продуктивными становятся растительные формации.

Однако наши знания общих законов проявления и развития биологического круговорота еще далеко не полны. А между тем человечество уже не может удовлетвориться естественной продуктивностью многих ландшафтов. Практика ждет новых приемов и способов интенсификации биологического круговорота. Особенно велико значение круговорота углерода, азота и кислорода.

Углерод, фиксированный в процессе фотосинтеза, рано или поздно возвращается в атмосферу при разложении мертвого органического вещества. Леса не только основные потребители углекислоты на суше, они и главный резервуар биологически связанного углерода. В них сосредоточено до 500 млрд. т этого элемента, что равно примерно % его запаса в атмосфере (700 млрд. т).

Регулятором содержания углекислого газа в атмосфере служит и Мировой океан, где характер круговорота углерода иной. Растительный планктон, выполняющий здесь роль первичного фиксатора углекислоты, поедается зоопланктоном, который в свою очередь служит пищей для рыб и более крупных животных. Мертвые организмы, опускаясь в глубь океана, быстро разлагаются и превращаются в растворенное органическое вещество. Лишь небольшая часть их, достигая дна океана, консервируется там в виде сапропелей.

Таким образом, наземные растения и морской фитопланктон — основные звенья системы круговорота углерода в биосфере.

Круговорот азота, так же как и углерода, охватывает все области биосферы. Запасы этого элемента в атмосфере практически неисчерпаемы (78% ее объема), но растения усваивают только его соединения с водородом или кислородом. Процесс перехода свободного азота атмосферы в связанный, который растения берут из почвы, совершается благодаря определенным видам бактерий и некоторым водорослям. За год бактерии могут связывать в почве на площади 1 га 20—50 кг азота.

Сейчас человек активно вмешался в круговорот этого элемента. На обширных площадях выращивают бобовые культуры, способные его связывать. Разработаны для этого и промышленные установки. Они уже производят ежегодно примерно 30 млн. т фиксированного азота, что на 10 % больше, чем давала вся наземная растительность до появления сельского хозяйства.

При отмирании растений и животных азот переходит в атмосферу.

Кислород входит в состав почти всех важных для жизни молекул. Весь кислород атмосферы проходит через живое вещество примерно за 2 тыс. лет. Это скорость его круговорота. Вмешательство человека здесь не менее активно, чем в круговорот углерода и азота. При сжигании угля и нефти происходит связывание кислорода воздуха. Уже в настоящее время на промышленные и бытовые нужды ежегодно расходуется 23% кислорода, освобождаемого в ходе фотосинтеза. По некоторым подсчетам, к 2000 г. весь продуцируемый кислород будет сгорать в топках и дефицит его придется преодолевать усилением фотосинтеза.

Ниже, в главе 4, мы еще вернемся к некоторым важным процессам, происходящим в природной среде под все возрастающим влиянием деятельности человеческого общества.

растения играют громадную роль в жизни человека. Растения окружают нас всюду. На земном шаре насчитывается около 500 тыс.

видов растений. Каждый день мы употребляем в пищу растительные продукты: белый хлеб — из семян пшеницы, черный хлеб — из семян ржи; картофель — клубни паслена клубненосного; чай — навар из листьев вечнозеленого чайного дерева (или кустарника); кисели, варенье, конфеты— из плодов и ягод различных растений; сахар — из корней сахарной свеклы или из сахарного тростника; каши — из семян гречихи, проса, кукурузы, пшеницы.

А сколько различных видов деревьев участвует в создании обстановки любой комнаты!

Мы сидим за деревянным столом, на деревянных стульях, пишем деревянным карандашом и смотрим в окно, у которого деревянные рамы и подоконник.

Мы носим одежду из хлопчатобумажных, льняных и вискозных тканей, а их делают из растительного сырья.

Растения можно обнаружить в самых неожиданных местах; так, например, между роговой и металлической частью оправы очков иногда поселяются водоросли. Некоторые из них живут в шерсти животных, например ленивца, и даже придают окраске животных особый оттенок.

Без растений не могут существовать ни люди, ни животные: ведь только в зеленом растении под влиянием солнечного света образуется из неорганических веществ органическое вещество.

При образовании органического вещества (крахмала) выделяется кислород, который необходим для дыхания. Это свойство зеленых растений люди используют, создавая сады и парки, озеленяя улицы городов и поселков.

Среди высших растений есть виды, которые причиняют вред земледелию. Это сорняки, засоряющие посевы: куколь, дикая редька — в посевах овса; василек синий и мят лица полевая — во ржи и др. Они отнимают у культурных растений влагу и пищу, затеняют посевы, ухудшают качество хлебов и снижают их урожайность. Однако и сорные растения могут приносить пользу. Некоторые сорняки — лекарственные растения: василек синий, пастушья сумка, хвощ полевой, спорынья и многие другие.

От сорняков нужно очищать культурные посевы и посадки, а лекарственные растения из сорняков надо разводить на специально отведенных участках.

Дикорастущие растения послужили человеку исходным материалом для создания многих культурных видов. Пшеница, хлопчатник, кукуруза, картофель, овощи имеют длинную и интересную историю превращения из диких растений в культурные. Человек неузнаваемо изменил их и приспособил к своим потребностям.

Некоторые древние культуры, как например кукуруза, уже не встречаются в диком состоянии.

Создание новых культурных растений происходит все время. Эта работа особенно широко развернулась на основе трудов И. В.

Мичурина.

Иван Владимирович Мичурин вывел свыше 300 новых сортов плодовых и ягодных растений для средней полосы Европейской части России. Продолжая его работы, советские ученые создают новые сорта пшеницы, ржи, ячменя, картофеля, хлопчатника, льна, овощей, плодовых деревьев. Новые сорта они выводят со свойствами и качествами, нужными человеку.

Население далекого Севера не знало вкуса овощей и картофеля. Их выращивание в суровых условиях Севера считалось в царской России невозможным. На Чукотке, например, без мороза бывает только 45 дней в году. Для созревания капусты и помидоров требуется от 80 до 120 дней. Казалось бы, препятствие непреодолимое. Однако советские ученые нашли выход: они выводят скороспелые сорта овощных культур, сокращают время их созревания.

Кроме того, картофель яровизируют и высаживают в грунт уже с зелеными ростками.

На опытной станции бухты Тикси выращивают редис, лук, капусту, свеклу, морковь и картофель.

Продвижением овощей на север у нас заняты многие научно-исследовательские институты, опытные станции и опорные пункты в селениях Крайнего Севера.

В 70-х годах прошлого столетия Бендеры были небольшим, глухим городком Бессарабской губернии. Длинными рядами стояли на пыльных, немощеных улицах беленькие провинциальные домики, окруженные садами и виноградниками. Главным украшением Бендер был Днестр. Узкой извилистой лентой тянулся он вдоль города: за Бендерами начинались кудрявые холмы Бессарабии; на левом берегу вдаль уходили поля степной Украины. Правый берег здесь не очень высок, но изрезан живописными оврагами, по которым, спускаясь к самой воде, лепились касы (по-молдавски — дома). Городок весь можно было обойти за полчаса. На одной из окраин, высилась старинная турецкая крепость. За крепостью еще сохранились следы лагеря Карла XII, прятавшегося в турецких тогда Бендерах после поражения под Полтавой. Старики показывали и то место, где, по преданию, был похоронен убежавший с ним изменник — гетман Мазепа. Солдаты маршировали по улицам Бендер. Здесь, у порога Балкан, были крупные интендантские склады, и стоял постоянный гарнизон. Городок жил обслуживанием армии, довольно бойко торговал бессарабской пшеницей, которая сплавлялась отсюда по Днестру в Одессу.

Таковы были Бендеры, в которых родился и провел свое детство выдающийся советский географ Лев Семенович Берг.

В Бендерах в 80-х годах не было гимназии, и, чтобы мальчик мог учиться, семье пришлось отправить его в губернский город Кишинев.

Детские и юношеские впечатления от родной Бессарабии во многом определили интересы гимназиста. Он любил природу и не уставал любоваться живописными пейзажами, которые возникали сразу же за околицей Кишинева.

Холмы Кодр, покрытые виноградниками и садами, были видны с окраинных улиц. В глубине Кодр еще сохранилось много лесов; в них растительность Русской равнины причудливо смешивалась с породами, пришедшими с запада — с Карпат; здесь рос даже бук. К югу от Кишинева и Бендер расстилались привольные степи. Разноплеменное население Бессарабии также живо интересовало юношу. Красочные наряды и кустарные изделия молдавских крестьян, предания и фольклор болгар и гагаузов — все это вызывало пытливый интерес к богатой, своеобразной истории страны и ее народа.

Любовь к Бессарабии Берг сохранил до глубокой старости и всегда с особенной теплотой вспоминал этот один из самых привлекательных уголков Советского Союза. Судьбы Молдавии всегда глубоко волновали его. Когда в 1918 году румынская военщина с помощью английских, французских и американских империалистов захватила этот край, Берг — тогда уже выдающийся географ—немедленно откликнулся на это замечательной книгой «Бессарабия», в предисловии к которой с гневом говорит о незаконности захвата. Каждая страница книги проникнута убедительными доказательствами неразрывных исторических и географических связей Молдавии с Россией. Вскоре Берг выпустил и другую книгу — «Население Бессарабии».

В 1894 году Лев Берг с золотой медалью окончил кишиневскую гимназию и поступил на естественное отделение физико-математического факультета Московского университета. Здесь произошла встреча юноши с замечательным русским ученым Д. Н. Анучиным, положившим начало научному преподаванию географии в русских университетах. Анучин был не только выдающимся физико-географом, написавшим много крупных научных работ о природе России, — он был также талантливым археологом, этнографом и антропологом. Молодой студент из Бессарабии вскоре сделался одним из любимых учеников Анучина. Учителями Берга были также великий биолог К. А. Тимирязев, выдающийся геолог А. П. Павлов, основатель геохимии В. И. Вернадский и многие другие крупнейшие ученые.

Под руководством известного зоолога профессора М. А. Мензбира Берг занимался зоологией и работал в Зоологическом музее университета.

По поручению музея Берг побывал в своей первой экспедиции — в устье реки Урала. В Зоологическом музее он работал главным образом над изучением рыб. Ихтиология стала как бы его второй специальностью. В своих занятиях ихтиологией он всегда умел найти материал и для самых широких географических обобщений.

Аральская шемая.

Первое самостоятельное научное исследование Берга, за которое он еще студентом получил золотую медаль, было связано с биологией щуки.

В 1899 году Туркестанское отделение Русского Географического общества пригласило молодого ученого для исследования Аральского моря. Это огромное озеро, второе в мире по величине после Каспийского, зовут морем не только за величину, не только потому, что здесь бывают настоящие морские штормы, но и за его соленость, которая даже выше, чем в «настоящих» морях. Хотя две большие реки, впадающие в Аральское море-озеро, — Сыр-Дарья и Амударья несут сюда с далеких гор Тянь-Шаня и Памира много воды, вся эта вода испаряется с его поверхности — такова сухость и зной окружающих его со всех сторон пустынь.

Аральское море было настоящей географической загадкой для науки. Многие считали, что в прошлом оно было соединено на западе с Каспийским морем, на востоке — с озером Балхаш и является остатком огромного высохшего бассейна. Предполагали, что Аральское море продолжает усыхать.

Не случайно для всестороннего исследования Аральского моря был выбран именно Л. С. Берг. Несмотря на свою молодость (ему шел тогда только 25-й год), он уже имел опыт изучения озер. По окончании университета он целый год провел в экспедиции по изучению озер Западной Сибири и Северного Казахстана. Главным вопросом, которым занималась эта экспедиция, была проблема усыхания озер, то есть как раз то, что составляло и главную загадку Аральского моря. Озерами Берг занимался впоследствии всю жизнь, посвятив, в частности, ряд работ Байкалу. Озера привлекали его, конечно, и тем. что. занимаясь ими, он мог сочетать свои интересы географа и ихтиолога.

Три полевых сезона проработал Берг на Арале. Средства, которые предоставили ему, были очень скромны. Все сложные исследования Бергу предстояло произвести в одиночку. В первый год работ в распоряжении Берга была лишь простая парусная рыбачья лодка; только на второй год исследований ему удалось получить крохотную казенную яхту «Орион». В десятках мест Берг высаживался на пустынный берег, побывал на веете необитаемых островах. В программу его работ входила и съемка берегов, и изучение их геологии, и сбор зоологических и ботанических коллекций. Бергу надо было промерить глубины, исследовать соленость воды, ее удельный вес температуру, мутность (на разной глубине) и сделать еще очень и очень многое.

Аральское море. (С фотографии.)

Чтобы совершать при любой погоде необходимые для работы рейсы, подчас очень мудреные, Бергу пришлось практически изучить искусство навигации и стать моряком.

Много лет спустя он любил в шутку говорить, что из него получился бы неплохой штурман.

Бергу удалось сделать важное научное открытие, разбившее ошибочное представление о том, что Аральское море было когда-то частью огромного бассейна, тянувшегося от Каспия до Балхаша. Когда он отправлялся в экспедицию, один из его учителей, геолог А. П. Павлов, напутствовал его: «Обратите внимание на террасы (уступы) на берегах Аральского моря, там должно быть много интересного». Исследовав эти береговые террасы во многих местах, Берг установил, что отложения, заключающие в себе осадки самого Арала, встречаются лишь до высоты 4 метров над современным уровнем озера. Следовательно, уровень Аральского моря никогда не был более чем на 4 метра выше современного, а местность вокруг Арала поднимается гораздо выше. Значит, в прошлом воды Арала могли заливать лишь его ближайшие окрестности, и никакого огромного бассейна вообще не существовало.

Берг внимательно читал описания старых путешественников, начиная с греческих и арабских географов, тщательно сопоставляя их с собственными наблюдениями. И вот, в результате получилась яркая картина геологической истории Аральского моря. Берг пришел к выводу, что представление о прежнем соединении Арала с Каспием ошибочно. Он подробно рассмотрел всю проблему прежнего стока Аму-Дарьи в Каспийское море по ныне сухому руслу Узбоя. По окончании своих трехлетних исследований Берг написал большую книгу — «Аральское море» (она вышла в 1908 году с большим количеством карт и чертежей); ее и сейчас читают и перечитывают все ученые и хозяйственники, работающие в Средней Азии.

Русские географы высоко оценили труд Берга. Московский университет присудил ему ученую степень доктора. Географическое общество в 1911 году наградило нового доктора своей высшей наградой — большой золотой медалью имени П. П. Семенова – Тян-Шанского.

По окончании работ на Аральском море Туркестанское отделение Русского Географического общества предложило Бергу исследовать озеро Балхаш. Прервав спокойную работу в своем кабинете, Берг снова едет в Среднюю Азию.

Берега Балхаша тогда были совсем пустынными. Даже лодку для экспедиции пришлось везти из Петербурга. Другую лодку экспедиция сама построила на реке или, по которой и спустилась в озеро. Целое лето провел Берг на Балхаше. Жить приходилось в лодке или в шалашах, устраиваемых из камыша на берегу. Часто путешественник слышал по ночам рев тигров, которые тогда еще довольно часто встречались в береговых зарослях. Берг со свойственным ему хладнокровием не опасался ночного визита хищников, так как знал, что они вряд ли рискнут подойти к костру. Самым страшным врагом были комары.

На Балхаше Берг сделал ряд важных научных открытий: он установил, что на значительной части озера вода пригодна для питья.

«Я набрал образец этой воды, — вспоминает Берг, — и отправил для подробного химического анализа в Копенгаген. Там ее проанализировали и сообщили, что опасаются: не произошла ли ошибка, потому что вода совершенно пресная».

Непроточные озера почти всегда солоны, но Берг дал объяснение, почему Балхаш является исключением: озеро образовалось, с геологической точки зрения, сравнительно недавно и, получая пресную воду из реки или, еще не успело осолониться. Открытие Берга облегчило хозяйственное освоение берегов озера. Уже в советское время здесь был построен большой город с медеплавильными заводами; для нужд города используют и балхашскую воду, которая тем более ценна, что кругом расстилаются пустыни.

Разве можно перечислить все научные путешествия Берга! Он объездил всю Россию: был и на Кавказе, и на Украине; много раз в Средней Азии и в Сибири. В этих путешествиях он не упускал случая посетить и неизвестные для него озера — Севан в Армении, Иссык-Куль в Киргизии, Ладожское озеро. Возвращался он дважды и на берега Аральского моря. Каждое путешествие давало обильные результаты.

Озеро Севан. (С фотографии.)

Побывал Берг во многих странах за границей. В Альпах он изучал ледники. В Японии Берг наблюдал вулканы. Был он в Маньчжурии и в Корее.

По широте знаний, по разнообразию научных интересов, по прирожденному таланту «географически мыслить», улавливать связи между явлениями природы Берг был подлинным ученым. Окружающих поражала его огромная работоспособность и память, умение превосходно организовать свой труд. В 1947 году, когда Берг беседовал со студентами Московского университета! они спросили его: как успевает он разрабатывать одновременно целый ряд далеких друг от друга вопросов? Лев Семенович ответил: «Рядом с моим рабочим столом стоит ряд папок, в которые я вношу свои соображения, а также те или другие интересные данные из прочитанной научной литературы. Когда начинаю заниматься какой-либо темой, то обращаюсь за материалами к соответствующей папке. Делать такие выписки очень полезно, но нужно себя к этому приучить. Здесь нужно проявить известную силу воли. Как только вы прочитали статью, нужно сейчас же сделать выписку и вложить в соответствующую папку. Если вы это отложите «до завтра», то все пропало». Этот ответ очень характерен. Берг отличался скромностью и приписывал свои успехи, как видите, только умению организовать свой труд. В действительности дело заключалось, конечно, прежде всего, в его исключительной талантливости. Но та дисциплина труда, к которой он призывал студентов, и в самом деле была примерной.

Берг занимался изучением рельефа нашей страны, работал над вопросами образования почв; снова и снова возвращался к проблемам климата; разрабатывал теоретические основы географии как науки. В результате всей этой работы постепенно сложилось учение о ландшафтах, создание которого, по всей вероятности, и следует признать главной заслугой Берга. Сейчас понятие ландшафта привычно для каждого школьника, а до Берга география не имела отчетливых представлений о ландшафтных зонах.

Берг гордился мировой славой наших географов. Он уделял много сил, чтобы сделать достоянием миллионов читателей подвиги русских путешественников-исследователей: Пржевальского, Козлова, Беринга, Крашенинникова, Миклухо-Маклая и многих других. Берг с юношеской горячностью вступил в спор с американцем Гольдером, безуспешно пытавшимся опорочить сообщение русского землепроходца Семена Дежнева, в котором говорилось о его плавании через Берингов пролив, Берг доказал подлинность дежневских «скасок» и по достоинству оценил подвиг Дежнева, который был первым европейцем, проплывшим проливом между Азией и Америкой:

В 1949 году Берг выступил с протестом против американской попытки разделить Антарктику между империалистическими государствами, обойдя законные права Советского Союза. Берг неоспоримо доказал, что Антарктида была открыта русскими моряками Беллинсгаузеном и Лазаревым и что уже в силу «права первооткрытия» Советский Союз должен участвовать в решении всех вопросов, связанных с шестым материком земного шара. Берг говорил здесь от имени своей родины, и зарубежный мир должен был отступить перед словами нашего великого ученого, напомнившего о заслугах русской географии.

В 1940 году Берг был избран президентом Географического общества, в рядах которого со славой работал с молодых лет.

В 1945 году исполнилось сто лет со дня основания Географического общества. Празднование юбилея было перенесено на 1947 год и связано с созывом Второго Всесоюзного географического съезда. Это был настоящий праздник географической науки.

В день открытия съезда в огромном белом зале долго не смолкали аплодисменты. На трибуне, готовясь начать доклад, стоял красивый старик, черты, лица которого были хорошо знакомы каждому сидевшему в зале.

Географы Советской страны дружно приветствовали своего признанного главу — академика Льва Семеновича Берга, который говорил своим взволнованным слушателям о самом завет ном: о любви к родине, о преданности науке.

Лев Семенович Берг скончался в 1950 году, лишь немного не дожив до своего 75-летия. Только близкие знали, что он тяжело болен. Каждый географ, обращавшийся к нему с письмом все так же аккуратно получал ответ, написанный его характерным, четким почерком. Палату больницы, в которую его поместили, Берг превратил в рабочий кабинет, где до последнего дни читал присылаемые ему рукописи, правил корректуры, давал указания. Умер он внезапно.

Географы Советского Союза остро ощутили эту утрату. Казалось, образовалась зияющая пустота! Но нет, идеи Берга — передового русского ученого, который стал гордостью советское науки, — продолжают жить. Все еще выходят его новые статьи и все время переиздаются его книги, и он как бы продолжает жить в коллективе советских географов. Молодые поколения исследователей нашей родины долго еще будут учиться по этим книгам, учиться на великих примерах большой жизни Льва Семеновича Берга.

Краткое содержание работы

В главе I («Караваны и благовония») (Стр. 8–63), являющейся вводной по отношению к другим разделам работы, представлено историко-географическое положение государств юга Аравийского полуострова, обоснована актуальность темы диссертационного исследования, определяются особенности источниковой базы исследования – сочинений античных авторов, древнеюжноаравийских надписей, средневековых арабских историко-географических сочинений, нумизматических и археологических данных.

В разделе I. 0. 2 «Историография вопроса» представлена недостаточная степень изученности исторической географии доисламской Аравии – внутриаравийских связей, (протяженность, хронология развития, влияние развития морских путей на функционирование сухопутных), места и роли Аравийского полуострова в системе связей с сопредельными регионами. С одной стороны, это объясняется разной интенсивностью археологических исследований в различных областях Аравии. С другой – особенностью источниковой базы по исторической географии доисламской Аравии.

Особенность источниковой базы (раздел I. 1) по истории и географии древней Южной Аравии заключается в том, что ни одна группа источников не может дать исчерпывающей картины. Даже сами ДЮА надписи не дают всей полноты информации ни по одному из аспектов истории и, тем более, географии доисламской Южной Аравии. Лишь комплексное использование информации всех видов источников способно дать точное представление о становлении и развитии караванной торговли на Аравийском полуострове и связах Аравии с сопредельными регионами.

Основным источником для реконструкции истории и расположения сети торговых путей, пересекавших Аравийских полуостров в древности, являются сочинения античных авторов, прежде всего, «История растений» Теофраста Эресского, «Об Эритрейском море» Агафархида Книдского, «География» Страбона, «Историческая библиотека» Диодора Сицилийского, анонимный «Перипл Эритрейского моря», «Естествознание» Плиния Старшего и «География» Клавдия Птолемея. Ценность этих сочинений заключается в том, что именно они дают однозначную информацию о существовании и функционировании караванной и морской торговли между Южной Аравией, Восточной Африкой, Месопотамией, Индией и Восточным Средиземноморьем.

Использование античных источников требует, однако, значительной осторожности. Их информация ограничена во времени: период деятельности их авторов укладывается в эпоху Птолемеев, Юлиев-Клавдиев и Флавиев. Кроме того, за исключением «Перипла Эритрейского моря», ни один из этих источников не передает информацию исключительно «из первых рук». Все перечисленные античные историки и географы черпали свои сведения в значительной степени из сочинений других авторов. Длительность рукописной традиции привела к тому, что многие названия в них претерпели существенные искажения и в точности идентификаций часто нельзя быть уверенным.

Местные аравийские топонимы известны из корпуса древнеюжноаравийских надписей. Сложность в их использовании состоит в том, что ДЮА надписи практически не содержат прямой информации по вопросам исторической географии. В связи с этим большое значение имеет косвенная информация, которую они содержат: описания военных походов указывают на существование дорог. Упоминание в них, как правило, вне торгового контекста, тех или иных топонимов позволяет сопоставить их написание с данными античной традиции. Анализ политических событий южноаравийской истории, преобладание тех или иных династий в различных регионах и их борьба за те или иные области дает возможность понять причины изменения направлений торговых пцтей.

Большую ценность для исследования исторической географии доисламской Аравии имеют сочинения средневековых арабских географов и историков. Однако в период подъема Ислама многие торговые маршруты были заброшены, а новые паломнические, по которым часто шли и торговые потоки, далеко не всегда совпадали с доисламскими. Наибольшую ценность представляет собой сочинение «Описание Аравийского полуострова» (Ṣifat Ǧazīrat al-‘Arab), а также 8 книга «Короны» (al-Iklīl) йеменеского географа, историка природоведа и поэта Абу-Махаммада аль-Хасана аль-Хамдани (893–945). Другим важным источником информации по исторической и экономической географии средневековой Аравии является сочинение «Наилучшие разделы знания о регионах» (’Aḥsan at-taqāsīm fī ma‘rifat al-’aqālīm) Шамс ад-Дина Абу ‘Абдалла Мухаммада аль-Мукаддаси (?-990).

В настоящее время основным поставщиком новой информации для реконструкции торговых путей на Аравийском полуострове являются археологические раскопки. Их важность объясняется не только тем, что в результате количественно увеличивается корпус известных ДЮА надписей, но и тем, что каждый регион имел свои характерные особенности в материальной культуре и присутствие «инородного» элемента в ней легко определимо. Благодаря этому можно говорить об определенных параллелях между поселениями Южной Аравии (Вади Байхан, Хадрамаут) и Центральной провинции Саудовской Аравии (Вади ад-Давасир, аль-’Афладж, аль-Хардж) с одной стороны, между Центральной и Восточной провинцией (Тадж и Джавван) и регионом Персидского залива (Бахрейн) и поселениями Северной провинции (Зубайда, Тувайр в районе аль-Джауф–Сакака), с другой. Такого рода данные могут с определенной долей осторожности использоваться для подтверждения сведений письменных источников и открывают дополнительные перспективы (на уровне находок предметов материальной культуры) в исследовании маршрутов, связывавших южные, западные, восточные и северные области Аравийского полуострова.

«Экспериментальное» подтверждение данным письменных и археологических источников зачастую могут дать дневниковые записки путешественников Нового и Новейшего времени (Г. Ст.-Дж. Филби, В. Тезигер, Б. Томас и др.), в разное время и с разными целями пересекавших Аравийский полуостров.

В разделе I. 2 («Благовония и специи») анализируются данные античной и древнеюжноаравийской традиции для определения спектра аравийских и восточноафриканских специй и благовоний, вывозившихся из Аравии (ладан, нард, кост, алоэ, мирра, кассия, дуака, канкамон, макейр). Особое внимание в этом анализе уделяется ладану – λίβανος (в отличие от ладана – λάδανον – смолы средиземноморского происхождения) – главной статье в аравийской торговле «роскошью». Предположительно выделяется несколько разновидностей ладана (ʾfẓḥ, nʿm, ṣrf, ḏhb); определяется, что «государственные» ладановые плантации находились под контролем эпонимов – чиновников, осуществлявших важные экономические, политические и религиозные функции. Попытки вывести ряд благовоний и специй исключительно из Южной Азии и Дальнего Востока (нард, кост, алоэ, касия) оказываются несостоятельными: ДЮА, арабские и античные источники, а также данные современной ботаники говорят о том, что юг Аравийского полуострова и Восточная Африка относятся к зоне их произрастания.

В разделе I. 3 («Эпоха зарождения трансаравийской торговли») представлены сильные и слабые и стороны современных точек зрения на датировку начала торговли благовониями и специями в красноморском бассейне и сложения сухопутных торговых маршрутов на Аравийском полуострове. Начало истории сухопутных торговых путей в Аравии должно быть поставлено в прямую взаимосвязь с доместикацией верблюда. Анализу этого вопроса посвящены разделы I. 4 («Возникновение торговых путей и доместикация верблюда») и I. 5 («Верблюд»). В них указывается, что установить точную дату доместикации дикого одногорбого верблюда не представляется возможным, однако, предпочтительнее всего выглядит датировка концом 2 тысячелетия до н. э. Античные понятия для обозначения верблюда camelus и κάμηλος восходят к ДЮА gml, однако зоной заимствования выступает не Южная Аравия, Южный Хиджаз – область в Западной Аравии между прибрежной Тихамой и Надждом.

Раздел I. 6 («Караван») посвящен анализу тех немногих сведений, которые относятся к ДЮА караванам, прежде всего, вопросам терминологии. Рассматриваются релевантность таких понятий как ʿrr, msbʾ для значения «караван», mṣr, wbl – для значения «караванщик», hdy – «проводник», glb – «импорт». Анализ надписи RES 3022 показывает, что значение терминов mṣrn и mʿn, более столетия оспариваемое в историографии, должно определятся как «перевалочная станция» (от корня ṢRR) и «помощник» (от корня ʿWN/ʿNW) соответственно.

Для анализа истории аравийских торговых путей важным представляется определение отличий аравийских караванов от переднеазиатских – невозможность идти широким потоком из-за особенностей рельефа местности и необходимость выстраиваться в длинную цепочку, что определяло и незначительную среднюю скорость передвижения груженого каравана на уровне 40 км. в сутки.

В главе II «Сложение и развитие «Пути благовоний». Устойчивость трансаравийской караванной торговли» (Стр. 63–142) поднимаются основные вопросы из истории становления и развития караванной торговли специями и благовониями на Аравийском полуострове, анализируются причины ее устойчивости и ее основные поворотные моменты. Целью этой главы является также демонстрация непрерывности функционирования сухопутных торговых путей, по которым из Южной Аравии транспортировались благовония и специи.

В разделе II. 1 («Устойчивость караванной торговли») определяются основные климатические и экономические причины, предопределившие преобладание сухопутных маршрутов над морскими при экспорте южноаравийских и восточноафриканских товаров в Средиземноморье.

В разделе II. 1. 1 («Климат как фактор развития караванной торговли благовониями») показано, что сроки созревания аравийского ладана совпадали со сроками прибытия греко-римских морских торговцев в порты Южной Аравии лишь в незначительной степени. При этом южноаравийские порты выступали лишь перевалочным звеном на дальнейшем пути в Индию, куда также отправлялся ладан. Аравийские порты не имели, однако, большого значения для средиземноморских торговцев, возвращавшихся из Индии: к моменту их возможного прибытия в Южной Аравии вызревал второй урожай ладана, т. е. продукт более низкого качества, кроме того, их корабли были заполнены индийскими товарами, и для аравийских не оставалось места. Ладан в их торговой номенклатуре занимал случайное, подчиненное положение.

Раздел II. 2 («По следам царицы Савской») посвящен анализу одного из наиболее замечательных событий в истории контактов Южной Аравии и Средиземноморья – визиту «царицы Савской» ко двору Соломона (965–926). Показано, что такие события его царствования, как постройка храма Йахве, отправка флота в страну Офир и визит царицы Савской в Иерусалим, должны быть поставлены в прямую взаимосвязь. Данные сравнительного семитского языкознания показывают, что страна Офир (’owir) должна быть отождествлена с область Ма‘афир в Юго-Западной Аравии (ДЮА MʿFRN) при том, что переход ʿ > ʾ достаточно надежно устанавливается на известных примерах. Так как золото практически не использовалось при строительстве харама Йахве при Соломоне, а сама Южная Аравия крайне бедна драгоценными металлами, и учитывая резко возросшие потребности в ладане для храмовых воскурений, zāhāb, упомянутое среди субстанций, привезенных из Южной Аравии в Иерусалим, нужно рассматривать не как золото, а как обозначение одного из сортов ладана-ḏhb. Визит «царицы Савской» (кто или что бы ни скрывалось за этим обозначением) нужно рассматривать как ответ на прибытие экспедиции Соломона в Офир–Ма‘афир в поисках благовоний для нового храма.

Следующим важным для развития трансаравийских торговых путей событием явилось вторжение в Аравию последнего вавилонского царя Набонида. Оно анализируется в разделе II. 3. («По следам Набонида»). В научной литературе не выработано до сих пор единого мнения относительно мотивов и маршрута вторжения Набонида в Аравию. Как правило, указывается, что победительным мотивом удаления Набонида из Вавилонии послужили конфликты со жречеством или стремление контролировать передвижения кочевников или торговые пути в Северной Аравии, и что вторжение в Аравию Набонид предпринял из Хаурана (Сирия) через Северо-Западную Аравию. Анализ новых данных о походе Набонида (надпись Tayma’ 1 из округи оазиса Тайма’) в Аравию в 552– 542 гг. до н. э. позволяет с высокой долей уверенности предположить, что уже в первой половине 1 тысячелетия до н. э. существовал и активно использовался путь из Южной Аравии в Месопотамию через северную часть Центральной Аравии с центром в современном оазисе Ха’ил, что вторжение Набонида в Аравию в направлении оазиса Тайма’ проходило напрямую из Месопотамии и что основным побудительным мотивом для вторжения в Аравию могло послужить стремление к возрождению и переориентции торговых потоков из Южной Аравии в Средиземноморье на Месопотамию.

Эти потоки могли угаснуть после разрушения храма Йахве в 587 г. до н. э. Навуходоносором II.

Раздел II. 4. («Взлет и упадок минейской торговли благовониями») посвящен анализу надписей из Ма‘ина, в которых упоминаются торговые партеры Ма‘ина и некоторые эпизоды из истории торговли благовониями в Средиземноморье и Месопотамии. Для анализа истории торговли южноаравийскими благовониями со Средиземноморьем важным представляется установление хронологии сохранившихся надписей. Древнейшей из них, после наиболее ранних так называемых «Списков иеродул», содержащих перечисления мест происхождения привезенных в Ма‘ин жен, является надпись RES 3427 = M 338 (раздел II. 4. 1). Упоминание Птолемея, сына Птолемея (tlmyṯ/bn/tlmyṯ), правившего 22 года (ṯny/wʿšry/ktlmyṯ/mlkn), по всей вероятности, указывает на 261 год до н. э., т. е. время правления Птолемея II Филадельфа. Следующими по времени составления являются надписи RES 2771 и Ma‘īn 10 = MAFRAY–Ma‘īn 13 (раздел II. 4. 2). Время их составления падает на 240–225 гг. до н. э.

Надпись RES 3022 = M 247 не только является важнейшим источником сведений по истории южноаравийской торговли благовониями; анализ этого текста (раздел II. 4. 3), установление даты его составления в силу уникальности сведений, содержащихся в этой надписи, важно для всей истории Восточного Средиземноморья. Торговыми партнерами для минейских торговцев выступали не только MṢR («Египет»), известный и из других надписей, но также ʾʾšr и ʿbr nhrn. ʾʾšr является этническим, а не географическим названием, за которым скрываются жители Осроены; ʿbr nhrn («Заречье») – территория к западу от Евфрата. В надписи упоминается несколько конфликтов, вводимых в тексте союзом ywm и произошедших, очевидно, в разное время. После угрозы со стороны Саба’ и Хаулана, следует упоминание конфликта между «владыкой Юга» и «владыкой Севера» (wbn/ḍr/kwn/byn/ḏymnt/wḏšʾmt ), когда караван был спасен «от (опасности, исходившей) из центра Египта, когда случилась война между медийцами и Египтом» bn/wsṭ/mṣr/bmrd/kwn/byn/mḏy/wmṣr. Этот эпизод – ключевой для всей древнеюжноаравийской хронологии – уже более столетия не находит однозначной трактовки. Проведенный анализ показывает, что под войной между владыками Юга и Севера имеется в виду VI Сирийская война между Птоелемями и Селевкидами (170–168 гг. до н. э.) (раздел II. 4. 3. 2), а спасение bn/wsṭ/mṣr должно указывать на то, что минейский караван вовсе не заходил в «центр Египета», откуда исходила опасность, продолжив свой путь в Осроену и Трансевфратену. На основе проведенного анализа и с привлечением данных палеографии в разделе II. 4. 4 устанавливается хронология минейских надписей, относящихся к торговле со Средиземноморьем:

1. «Списки иеродул» [начало 7 в. до н. э. – период F (ок. 150 г. до н. э.)

2. RES 3427 = M 338 (261 г. до н. э.)

3. RES 2771 = М 27; Ma‘īn 10 = MAFRAY-Ma‘īn 13 (240–225 гг. до н. э.)

4. RES 2930 = М 152; RES 3022 = M 247 (170–168 гг. до н. э.)

5. RES 3570 = М 349 (вторая половина 2 в. до н. э.).

Господство селевкидов в Восточном Средиземноморье нанесло тяжелый удар по контактам Южной Аравии со своими былыми партнерами: культовая практика в храме Йахве была остановлена, постоянные войны препятствовали поддержанию этих отношений. И следующим эпизодом, свидетельствующим по поддержании торговых контактов между югом Аравийского полуострова и Средиземноморьем, является евангельская история по поклонении волхвов младенцу Иисусу Христу (раздел II. 4. 5 «Поклонение волхвов»). Как и в случае с пересказом истории о визите в Иерусалим царицы Савской основным вопросом при анализе визита волхвов является точность передачи наименований даров, преподнесенных ими: «золото» (χρυσός) является чуждым в ряду благовоний (λίβανος и σμύρνα). Минейская надпись RES 2771 = М 27/3–4 упоминает жертвоприношение (mśnd) ṭyb/wʾfẓḥ/wḏhb – трех субстванций, традиционно трактуемых как «надпись из золота, серебра и бронзы». Так как все три понятия регулярно упоминаются для обозначения благовоний, с высокой долей уверенности можно утверждать, что все три понятия – ṭyb, ʾfẓḥ и ḏhb – подразумевает различные благовония, отличающиеся друг от друга по цвету. То, что волхвы пришли «ἀπὸ ἀνατολῶν» («с востока») отнюдь не указывает на восток, географически противопоставленный западу в современном смысле; ветхозаветый «восток» мог располагаться и на юге Аравии, напр., Сафар – гора на востоке: (sәporoh har haqqedem) (Быт. 10. 30). Таким образом, в волхвах, пришедших с востока поклониться новорожденному Мессии можно видеть минейских торговцев благовониями, пришедших в Израиль для продажи своего товара.

Рассмотрению первых прямых масштабных контактов Средиземноморья с Южной Аравией – походу Элия Галла 26–25 гг. до н.

э. и его последствиям для римско-аравийских отношений, посвящен раздел II. 5 («По следам Элия Галла»). Имеющиеся точки зрения на причины, побудившие римскую армию отправиться в столь далекий и мало подготовленный поход, сводятся к предположению о необходимости взять под контроль торговлю Рима с Аравией и Индией или подготовить поход против Парфии. Оба эти предположения представляются неверными: нет данных, свидетельствующих о нарушениях в притоке предметов роскоши через Аравийский полуостров в Рим, а также об участии государств юга Аравийского полуострова в союзе с Парфией, нацеленном против Рима. Представляется, что основной движущей силой явились пропагандистские стремления Августа по утверждению собственного могущества по модели индийского похода Александра Македонского. Тем не менее, «торговая» составляющая была представлена в этом походе интересами набатейских и иудейских союзников Рима, принимавших участие в походе. В результате их совместного похода были разрушены города Ма‘ина, что, вероятно, в значительной степени способствовало резкому ослаблению позиций Ма‘ина в Южной Аравии целом, и в торговле со Средиземноморьем в частности. Набатейские и, как показано далее в разделе III. 1, иудейские торговцы заняли образовавшуюся нишу.