Среди животного населения влажных экваториальных лесов на первом месте по общей величине живой массы стоят термиты. Только в африканских гилеях обитает около 500 видов этих насекомых. Они — основные разрушители растительных остатков, благодаря им органические вещества опада разлагаются очень быстро. Если бы термиты исчезли, то в скором времени деревья исчерпали бы запасы питательных веществ, и гилея прекратила бы свое существование, изнуренная голодным пайком.

Многочисленны во всех ярусах экваториального леса и муравьи.

Только в африканских гилеях насчитывают более тысячи их видов.

Эти маленькие хищники составляют одну из самых мощных и всепроникающих групп.

Они могут убить и съесть даже позвоночное животное, основной же источник пищи для них — термиты и другие насекомые.

Земной шар окружен воздушной оболочкой, которая называется атмосферой.

Все явления, происходящие в атмосфере, изучает наука метеорология. Поверхность Земли представляет собой дно громадного воздушного океана. Окружающий нас воздух так прозрачен и так легок, что мы иногда забываем о его существовании и кажется, что вас окружает пустота. Но воздушный океан постоянно напоминает нам о себе. Дождь и снег, гроза и метель, ураган и затишье, жара и мороз — все это проявление одной и той же могучей воздушной стихии.

Воздушный океан очень «глубок», и определить его глубину гораздо труднее, чем глубину моря. Море имеет отчетливую верхнюю границу — поверхность воды. Воздушный же океан такой границы не имеет, чем выше от Земли, тем более разрежен воздух. И, наконец, воздушный океан незаметно переходит в безвоздушное межпланетное пространство. Частицы воздуха есть и на высоте 150—200 км, а по некоторым признакам их можно обнаружить даже на высоте свыше 1000—2000 км над земной поверхностью.

Стремясь познать воздушный океан, люди поднимались на воздушных шарах, стратостатах, самолетах. В 1783 г. впервые на воздушном шаре поднялся воздухоплаватель Шарль, У него было очень много последователей. Они

поднимались на различные высоты, но никому из них не удалось подняться в открытой корзине воздушного шара выше, чем на 8 км. Уже на этой высоте атмосфера разрежена настолько, что люди задыхаются.

Подняться на большую высоту стало возможным лишь тогда, когда научились строить герметические, т. е.

 наглухо закрытые, гондолы воздушных шаров и кабины самолетов. В них воздух «запирается» и поддерживается такое же давление, как у поверхности Земли. В такого типа гондоле на аэростате в 1931 г. поднялся Пикар почти на 16 км. Вслед за ним в 1933 и 1934 гг. советские воздухоплаватели поднялись на стратостатах «СССР» и «Осоавиахим» на высоту 19 и 22 км. В настоящее время реактивные самолеты поднимаются уже на 25 км. Радиозонды, т. е. воздушные шары, которые поднимают маленькие и легкие метеорологические приборы и радиопередатчики, достигли высоты 42 км. Большую помощь изучению верхних слоев атмосферы оказывает ракетная техника. Сейчас ракеты с измерительными приборами поднимаются на высоту в несколько сотен километров, а запущенные при помощи ракет советские искусственные спутники Земли были подняты на высоту около 2 тыс. км.

Атмосфера разделяется на несколько слоев. Самый нижний слой называется тропосферой.

Все явления погоды — облака, дождь, снег, ветер и т. д.— происходят главным образом в тропосфере. Средняя толщина ее около 11 км.

Несмотря на небольшую толщину тропосферы, в ней сосредоточено 3/4 массы всей атмосферы. Наибольшей высоты верхняя граница тропосферы достигает в области экватора (18 км), наименьшей — у полюсов (5—9 км). В тропосфере наблюдается непрерывное понижение температуры с высотой. На каждую тысячу метров температура падает в среднем на 6°.

Даже в середине самого жаркого лета на вершинах высоких гор сохраняется снежная шапка. Это явление подтверждает, что в тропосфере чем выше, тем холоднее. На самой верхней границе тропосферы температура падает до 55—70° ниже нуля.

Чем же объясняется понижение температуры с высотой в тропосфере? Одна из причин этого та, что воздух нагревается солнечными лучами не сверху (он ведь теплопрозрачен), а от земной поверхности. Поэтому в тропосфере чем дальше от Земли, тем холоднее.

Над тропосферой расположена стратосфера, простирающаяся до высоты 80—90 км. Стратосфера резко отличается от тропосферы: воздух здесь сильно разрежен. В связи с этим небо темно-фиолетового, почти черного цвета.

 Уж очень мало здесь частиц воздуха, которые рассеивали и отрая^али бы приходящий от Солнца свет, как это происходит в тропосфере. Ведь именно способностью частиц воздуха рассеивать и отражать ту или иную часть спектра солнечного света определяется цвет неба. В стратосфере очень мало влаги, не бывает ни дождя, ни снега, как правило, отсутствуют облака. Лишь изредка в стратосфере появляются особые облака — они называются серебристыми. Иногда их можно наблюдать в ночном небе. Они светятся серебристым светом и настолько прозрачны, что через них видны звезды. Чаще всего их можно наблюдать летом между 50 и 65° северной и южной широты.

Как образуются эти облака, пока еще точно не установлено. Раньше предполагали, что серебристые облака — это космическая пыль, попадающая в атмосферу из межпланетного пространства. Сейчас существует другая гипотеза. Замечено, что серебристые облака всегда появляются в периоды активной солнечной деятельности. Многие ученые объясняют это тем, что Солнце выбрасывает потоки заряженных электричеством частичек. Вместе с ними в стратосферу попадает водород. В соединении с кислородом, который находится в стратосфере в особом состоянии, водород образует молекулы воды. И вот из этих молекул воды возникают серебристые облака.

Замечательная особенность стратосферы — это своеобразное изменение температуры.

В нижней части стратосферы, от тропосферы до высоты 30 км, температура постоянная и в среднем равна 55° ниже нуля. Начиная с 30 км температура повышается и на высоте 60 км достигает 75° тепла.

Долгое время ученые считали, что причина такого повышения температуры — присутствие газа озона, который поглощает ультрафиолетовые лучи Солнца и при этом сильно нагревается. Однако оказалось, что в следующем слое атмосферы — ионосфере — температура еще выше, хотя слоя озона там нет. Поэтому происхождение высокой температуры в слое атмосферы от 30 до 60 км пока еще не совсем выяснено.

На высоте от 60 до 80 км температура атмосферы понижается до 70—80° ниже нуля. Эта высота принимается за верхнюю границу стратосферы.

Над стратосферой лежит слой ионосферы. Воздух в ней разрежен еще больше, чем в стратосфере. Ионосфера хорошо проводит электричество. От нее отражаются радиоволны, что имеет большое значение для радиотехники. В ионосфере возникают полярные сияния. Форма и цвет сияний разнообразны. Сейчас уже известно, что нижняя граница полярных сияний лежит на высоте 80 км. У наиболее широких полярных сияний верхняя граница достигает высоты 1100—1200 км.

В ионосфере температура с высотой повышается. Предполагают, что на высоте 200 км она достигает плюс 600°. Однако на такой высоте разрежение воздуха настолько велико, что молекулы и атомы двигаются почти не сталкиваясь друг с другом. Об этой зоне пока известно очень мало.

Таково в общих чертах строение воздушной оболочки Земли.

В дальнейшем мы будем говорить только о тропосфере, потому что в основном все явления погоды происходят именно в этом слое атмосферы.

Историко-фонетическое данные (использование глухих придыхательных ph, th и ch) указывает на датировку данного «путеводителя по Аравии» временем не ранее рубежа 2–1 вв. до н. э. С другой стороны, для датировки данного «путеводителя» может быть привлечена историко-географическая информация. Армия Элия Галла испытывала огромные трудности на просторах Аравии во многом потому, что сам руководитель похода не имел никакой точной информации по географии Аравии. Как путь от Левке Коме до Мариба, так и обратная дорога, заняла у римского войска значительно больше времени, чем у груженого каравана потому, что к середине 20-х гг. 1 в. до н. э. в римском Египте подобного «путеводителя» не было. Упоминание в рассматриваемом фрагменте «Естествознания» ‘Адена и неупоминание Сан‘а’ также дает возможность предположительно датировать рассмотренный фрагмент. Первые упоминания о Сан‘а’ относятся ко времени Кариб’ила Ватара Йухан‘има I[3], т. е. к ≈ 50-80 гг. н. э. Возникнуть же этот «путеводитель» мог лишь до начала трансокеанской навигации по направлению к Индии, так как ‘Аден, судя по данным «Перипла Эритрейского моря», к середине 1 в. н. э. уже потерял свое значение перевалочного пункта для индийских и египетских торговцев (26: 8. 30).

Если верно предположение об иудейском или, что менее вероятно, арамейском происхождении автора анализируемого списка топонимов и этнонимов, то составителем этого «путеводителя» мог быть какой-либо иудей или набатеец, сопровождавший Элия Галла в походе и оставшийся в Южной Аравии после его завершения или пришедший в Южную Аравию с торговыми целями после римского вторжения. Чрезвычайно показательна в этом отношении находка набатейской посвятительной надписи начала I в. н. э. в Сирвахе, расположенном на полпути между Марибом и Сан‘а’[4].

Раздел III. 2. (««Счастливая Аравия» в «Географии» Клавдия Птолемея») посвящен реконструкции карты Аравийского полуострова в важнейшем источнике по истории античной географии – «Географии» Клавдии Птолемея. Подразделы III. 2. 0 – III. 2. 5 являются вводными. В них дается общее представление о данном источнике: содержание карты Аравии у Птолемея, состояние ее изученности, методы работы Птолемея, его источники, особенности передачи аравийских названий на карте в греческой транскрипции. Этнические и географические названия на карте «Счастливой Аравии» Клавдия Птолемея и других античных авторов полностью в первый и последний раз исследовались А. Шпренгером[5]. Подавляющее большинство предложенных А. Шпренгером отождествлений и локализаций неверны, что объясняется неразвитостью источниковой доступной ему базы, в особенности в том, что касается Южной Аравии. За небольшим исключением названия с карты «Счастливой Аравии» Клавдия Птолемея были включены в виде кратких заметок в «Real Enzyklopdie der classischen Altertumswissenschft» и рассмотрены Д. Х. Мюллером, А. Громанном, Х. фон Виссманном. В значительной степени эти статьи лишь воспроизводят мнение А. Шпренгера, часть названий оставлена без отождествлений.

Как правило, в литературе выделяются сложности работы с картой Аравии Птолемея из-за ее многочисленных неточностей[6].

Сам Птолемей писал, что точное обозначение какого-либо места на карте возможно только тогда, когда не только точно известно расстояние от предыдущего места, но и направление движения от него (1. 2. 3), т. е. когда эти условия не выполняются, локализация не может быть точной. Опираясь на отчеты путешественников о длине переходов от одного места до другого, Птолемей воспроизводил их ошибочное, отличающееся на 200–300 км., расположение; он и сам подчеркивал, что его карты не могут быть точными и что он использует лишь немногочисленные верифицируемые данные в качестве отправной точки (1. 4. 1).

В основе всех карт «Географии Птолемея» лежит, таким образом, сеть торговых путей; его данные включают в себя все возможные ошибки в расстояниях, направлениях, названиях, которые путешественники и торговцы могли сообщить. Реконструкция карты Счастливой Аравии Птолемея позволит, однако, точнее представить распространение и направления сети трансаравийских торговых путей; кроме того, это ценнейший и недооцененный источник по древнеаравийской диалектологии. Наилучшим методом при реконструкции этой карты является следование порядку перечислений и принципам передачи семитских названий в иноязычной среде.

Установление особенности передачи аравийских географических и этнических названий на карте «Счастливой Аравии» Клавдия Птолемея (раздел III. 2. 4) является ключом к точности предложенных реконструкций. Необходимо принять во внимание, что языки и диалекты (арамейский, арабский, древнюжноаравийский, аккадский, предшественники современных южноаравийских языков), распространенные на территории Аравийского полуострова, обладали различным набором фонем, что приводило к тому, что одна и та же греческая фонема могла отражать совершенно разные исходные единицы.

Кроме того, не совпадает набор консонантный набор семитских языков в целом с согласными в древнегреческим. В связи с этим при реконструкции географических и этнических названий на карте Аравии, переданных Клавдием Птолемеем, необходимо отказаться от принципа прямого сопоставления согласных, традиционно и неукоснительно применяющимся в исследованиях по исторической географии доисламской Аравии. Наиболее характерными для историко-фонетической и географической реконструкции являются следующие из почти 300 названий: ῞Ιππος ὄρος и κώμη (8–9) < Ḍuba’ – арабский ḍ соответствует арамейскому ʿ – lingua franca на Ближнем Востоке, следовательно, при передаче в греческой соответствует гласному ι; ῾Ραυνάθου κώμη (11) < *Lbnt (совр. аль-Ваджх) – прослеживается переход l > r и спирантизация b > b > υ; Κόπαρ (20) < Ǧār Κέντος (23) < Ǧudda – прослеживается диалектальное произношение g как q и сохранение w в корнях mediae infirmae в виде *p; Θιάληλλα (69) < Ṣalāla, Θαδῖται (130) < ṬWD – прослеживается спирантизация эмфатических ṣ, ṭ; Κάψινα (96) < Ḥabšīn, Κορομανὶς (118) < арам. ḥrūmānā, Σαρακηνοί < Sirḥān – прослеживается соответствие ḥ > κ (под влиянием арамейского); Γέῤῥα (104) < al-‘Uqayr – прослеживается «выпадение» ларингального под влиянием аккадского; Μαλλάβα (111) < Mišʻāb – прослеживается переход š > λ под влиянием аккадского; Γιράθα (210) < QRYT – прослеживается произношение q как g, свойственное арабским бедуинским диалектам; Μακοράβα (213) < араб. maġrib – прослеживается произношение ġ как q (κ), характерное для диалекта Южного Хиджаза; Πολυβίου (278)< Halba – прослеживается произношение ларингальных как полугласных, передаваемых в виде *p (π).

Эти и другие особенности передачи этнических и географических названий на карте Счастливой Аравии из «Географии» Клавдия Птолемея, подтверждаемые и на других примерах, указывают на то, что территория Аравийского полуострова может быть подразделена на несколько зон, в которых преобладали различные из выделенных особенностей. Некоторые из зон демонстрируют ряд общин черт:

Северо-Западная и вся Восточная Аравия демонстрирует стойкое преобладание арамейского языка;

Западная Аравия (Хиджаз и Тихама) близка к Юго-Западной Аравии способом передачи g через эмфатический q (греч. κ). Однако, если в Западной Аравии наблюдается оглушение палатального g и его «трансформация» в велярный q, то в Восточной, Юго-Восточной и Центральной Аравии имеет место обратный процесс: велярный q озвончается до палатального g, являя собой оппозицию Хиджазу и Юго-Западной Аравии;

В Северо-Восточной Аравии наблюдается передача межзубного ṯ через f; на Юго-Востоке же f передавался через ṯ;

Восточная Аравия (территория совр. ОАЭ) противостоит другим регионам полуострова передачей фонемы ḥ через ḫ (греч. κ), чередованием š/l и выпадением начального слога с ларингальным;

Такие явления, как спирантизация губных и зубных, спирантизация эмфатических ṭ и q, а также чередование y/l, замена гортанных полугласными с последующей передачей через лабиальные и лабиодентальные[7], и обратный процесс – усиление лабиодентальных до гортанных[8], – свойственны всем регионам Аравийского полуострова.

Разработка правил историко-фонетических реконструкций при передаче аравийских этнических и географических названий в античных источниках позволила впервые осуществить реконструкцию базового источника для любого исследования по исторической географии Аравийского полуострова – карты Аравии для периода ранее сер. 2. в. н. э. Эта реконструкция является основой для составления карты торговых путей, по которым осуществлялись контакты Южной Аравии с Восточной Африкой и Средиземноморьем (анализ в главах IV–VI) и Индией (в главе VIII).

Глава IV («Караванные маршруты в Южной и Западной Аравии») (Стр. 272– 322) посвящена детальной реконструкции маршрутов, соединявших Южную Аравию, Восточную Африку и Средиземноморью в их хронологическом и географическом развитии.

Разделы IV. 1. 1 («Дофар. Мосха Лимен. Самарум») – IV. 1. 2 («Дофар ↔ Шабва») посвящены начальному этапу важнейшей трансаравийской торговой трассы – «Пути благовоний» – от Дофара – родины ладана до столицы Хадрамаута Шабвы. Точных сведений о том, как должен был проходить путь каравана на начальном этапе «Пути благовоний» от ладаноносных плантаций в ‘Омане до Шабвы, нет ни в южноаравийских, ни в античных, ни в арабских источниках. Его реконструкция является предположительной. Однако тот факт, что между основанием основных хадрамаутских портов – Самарума и Кана’ прошло несколько столетий, говорит в пользу длительного, вплоть до начала н. э. и исключительного использования сухопутных маршрутов из Дофара в Шабву.

На основе данных ДЮА надписей, опыта путешественников Нового и Новейшего времени и средневековой арабской историко-географической литературы караванные пути из Дофара в Шабву могут быть реконструированы следующим образом: Хор Рори ↔ Мудайй (Muḍayy) ↔ Мзул ↔ Хабарут ↔

↔ Санау ↔ Самуд ↔ Тарим или

↔ Вади Дашам ↔ Вади Дару ↔ Вади Сариф ↔ Вади Кидйат ↔ Вади Махра ↔ Вади Адахи ↔ Маидж ↔ Далами ↔ Дахал ↔ Тайна (Вади Хадрамаут) ↔ Тарим

Тарим ↔ Сай’ун ↔ Шибам ↔ аль-Катн ↔ Хаура ↔ Би’р Хамад ↔ Шабва.

Раздел IV. 1. 3 «Шабва ↔ Тимна‘ ↔ Мариб ↔ Наджран») посвящен реконструкции путей от столицы Хадрамаута – места принудительного сбора благовоний – до главной развилки на «Пути благовоний» в Южной Аравии – оазиса Наджран.

На этом пути выделяется несколько направлений движения. Эти направления, очевидно, использовались нерегулярно, в зависимости от политической обстановки в регионе:

1. Шабва ↔ Вади аль-Джауф (через аль-‘Абр) (раздел IV. 1. 3. 1). Этот путь напрямую соединял столицу Хадрамаута с регионом обитания основных действующих сил на самих торговых путях – минейцами. Использование этого пути позволяло избегать прохода, аследовательно и уплаты пошлин в Катабане и Саба’.

2. Шабва (?) ↔ Шис‘а (раздел IV. 1. 3. 2). Этот маршрут выходил из Хадрамаута к дороге, соединявшей Наджран с Восточной Аравией. На то, что этот путь мог использоваться, указывает хадрамаутское граффито RES 1850 из Шис‘а (предположительно 1–2 вв. н. э.)[9] – небольшого горного массива, расположенного на полпути между Би’р Хима и Каукабом, т. е. в 110–115 км. к северу–северо-востоку от Наджрана – на начальном этапе пути, связывавшем Наджран с аль-Йамама:

ḥrṯm/bn/lgnn/ḥḍrmyn/hdy/ʿrn/ymnytn/wšʾmytn/bgyšm/bn/ḥḍrmt[10].

Это граффито не поддается однозначному толкованию. Можно предположить как то, что из Хадрамаута шел сам караван, так и то, что из Хадрамаута происходил только сопровождавший его отряд. Наиболее вероятным представляется, что караван, упомянутый в граффито RES 1850, шел из Хадрамаута в сопровождении военного отряда для его охраны Аравии в направлении Шис‘а, где его должны были встретить либо торговцы из Восточной с тем, чтобы продолжить путь в Восточную Аравию, либо набатейцы, чтобы продолжить путь в Северо-Западную Аравию. Сложность этого маршрута через пески ар-Руб‘ аль-Хали заставляет предположить, что караванами с грузом благовоний использовался он редко, – в тех случаях, когда по тем или иным причинам – например, война с Катабаном и/или Саба’ – использование маршрута через оазисы на границе с Рамлат ас-Саб‘атайн не было возможным. Количество переходов, которое нужно было затратить на преодоление этого маршрута, может являться только предположительным.

3. Шабва ↔ Наджран (через аль-‘Абр) (раздел IV. 1. 3. 3)

Прямых и безусловных аргументов в пользу существования и систематического использования пути от Шабвы до Наджрана в период доисламской древности нет. На использование данного пути указывает, однако, ряд косвенных данных из ДЮА надписей: граффито Ph 203a, надписи Ja 577/8–15, надписи RES 3022 = M 247/2.

4. Шабва ↔ зу-Байн / Вади аш-Шудайф (раздел IV. 1. 3. 4)

Согласно тексту надпсией Kortler 2 и Kortler 3, в устье Вади аш-Шудайф, расположенном на границе в ар-Руба‘ аль-Хали между Ма‘ином на юге и Наджраном на севере, стояла сторожевая башня, с которой представители Наджрана наблюдали за безопасностью дороги между Ма‘ином и Наджраном. Важность Вади аш-Шудайф объясняется еще и тем, что в ней располагался город Ханан – центральное поселение племени ’амир – главных поставщиков верблюдов и проводников караванов в Южной Аравии. Эти обстоятельства заставляют предположить существование пути из Шабвы через аль-‘Абр и Мушайник в устье Вади аш-Шудайф.

Следующее направление вело из Шабвы на юго-запад – на территорию Катабана и далее через Саба’ в Наджран. Его использование, вероятно, восходит ко времени преобладания Катабана во всей Южной Аравии – т. е. к 4–2 вв. до н. э., когда караваны с благовониями были принуждены проходить через Катабан и уплачивать пошлины в Тимна‘. Раздел IV. 1. 3. 5 («Шабва ↔ Тимна‘») посвящен реконструкции сети маршрутов между столицами Хадрамаута и Катабана.

Один из путей мог вести через пустыню Рамлат ас-Саб‘атайн. Из трудности продвижения по высоким дюнам этот путь вряд ли использовался регулярно. Более вероятным выглядит использование путей через Вади Джирдан, Нисаб, Хаджар Йахирр (в устье Вади Марха). Эти пути использовались, вероятно, в различные периоды: период расцвета Хаджар Йахирр приходится на первую половину 1 тысячелетия до н. э., а Нисаба – на период поздней древности.

Раздел IV. 1. 3. 6. («Кана’ ↔ Шабва») посвящен анализу путей, соединявших Кана’ – главный перевалочный пункт в морской торговле Южной Аравии со Средиземноморьем, Индией и Восточной Африкой – с Шабвой. Порт Кана’ был соединен цепью сухих речных долин с Шабвой. Его основание было стимулировано не только выгодой более быстрой морской транспортировки благовоний из Дофара вдоль побережья Аденского залива, но и упадком Самарума.

Вывоз товаров из Кана’ в Шабву был возможен по двум направлениям:

1. северо-восточнее Кана’ через Вади Хаджар, ведший в северо-западном направлении через укрепления Калат в аль-Мабна’, и ‘Акабат аль-Футура, выводившее в Вади ‘Ирма. По Вади ‘Ирма караванная дорога выводила к Шабве с юго-востока;

2. Кана’ ↔ Джил‘а (≈ 20 км.) ↔ ан-Нушайма (≈ 35 км.) ↔ Рудун ≈ 20 км. ↔ Накб аль-Хаджар ≈ 27 км. ↔ оазис ‘Аззан через Рахтан или напрямую (≈ 15 км.) ↔ Вади ‘Амакин ↔ ар-Рауда (≈ 30 км.) ↔ Хусн аль-Каура (≈ 15 км.) ↔ Матра ас-Са‘ид ≈ 25 км. ↔ Микраб (≈ 15 км) ↔ Са‘адa (в Вади Джирдан ≈ 13 км.) ↔ Карн Забйа ≈ 30 км. ↔ Шабва ≈ 15 км.

Предполагается, что ладан мог вывозиться из Кана’ в Тимна‘ – столицу Катабана без захода в Шабву[11]. Это предположение обсуждается в разделе (IV. 1. 3. 7). Подъем могущества Катабана предшествовал, однако, самому основанию порта Кана’. Поэтому вероятность активного использования такого пути крайне невелика.

Определенные трудности встают при реконструкции путей между столицами Катабана и Саба’. Их реконструкции посвящен раздел IV. 1. 3. 8. («Тимна‘ ↔ Мариб»). Выйдя из Тимна‘, караваны продолжали свой путь в западном направлении. Перед караваном снова вставал выбор из нескольких возможностей:

1. прямой путь через Рамлат ас-Саб‘атайн представляется мало вероятным из-за сложного рельефа местности;

2. Тимна‘ ↔ Вади Джуба ↔ Мариб. Этот путь вел на запад через проход Наджд Маркад в богатую водой Вади Хариб. В Наджд Маркад имеется конструкция, напоминающая выложенный брусчаткой коридор. Возможно, основным его назначением было облегчение пересчета и обложения налогом проходящих из Тимна‘ караванов. Далее путь каравана мог лежать через проход Йаллабак в Вади Малиха, откуда путь поворачивал в северо-западном направлении следовал через Тарик Мал‘а. В 13 км. к востоку от Наджджа караван выходил в Вади Джуба, откуда открывала прямая дорога на Мариб.

3. Путь от Хаджар ан-Наб по внутренним районам вади Марха к Хаджар бин Хумайд через проход Манкал. Этот путь использовался в тот период, когда столицы Аусана и Катабана были перенесены в Хаджар ан-Наб и Хаджар бин Хумайд соответственно. Археологическое исследование Хаджар бин Хумайд (древний ḏ-ĠYLM), просуществовавшего с начала 1 тыс. до н. э. до 4–5 вв. н. э., выявило следы контактов с торгового населения города с Малой Азией, Восточной Африкой, Египтом и Месопотамией. Город активно участвовал в интрарегиональной торговле[12].

Достигнув Мариба по одному из данных путей перед караванами открывалась относительно прямая дорога через всю Западную Аравию в сторону Средиземноморья. В разделе IV. 1. 3. 9. («Мариб ↔ Вади аль-Джауф») приводятся свидетельства участия сабейцев в торговле благовониями. Роль Мариба как транзитного пункта на торговых маршрутах, вероятно, ограничивается периодом 4–2 вв. до н. э., когда, проходя через Катабан, караваны неизбежно проходили через Мариб.

Дальнейший путь из Ма‘ина в сторону Наджрана реконструируется в разделе IV. 1. 3. 10 («Вади аль-Джауф ↔ Наджран»). Наиболее вероятным течением маршрута было движение вдоль западной кромки пустыни ар-Руб‘ аль-Хали. На этом пути караваны избегают перепада высот, климатически для караванов он благоприятен, на всем его протяжении имеются источники воды. Предполагается, что караваны могли использовать и путь через плато Барат. Этот путь мог идти через Нашшан, Харам, Хабб и Майан. Х. фон Виссманн указывает и на существование другого пути в этом районе. От аль-Мараши дорога ведет в северном направлении к Сук аль-‘Анан – центральному, по его мнению, городу на территории племени ’амир[13]. От Сук аль-Анан дорога по Вади ’Амлах выходит к поселению аль-Бука‘, расположенному в ≈ 50 км. юго-восточнее Наджрана. Однако дороги, ведущие в этом направлении, труднопреодолимы для верблюдов из-за сильного перепада высот.

Анализу дальнейшего пути от Наджрана к Газе – главному рынку сбыта благовоний в Восточном Средиземноморье – посвящен раздел IV. 1. 4 «Наджран ↔ Газа»). Главными пунктами на начальном этапе этого пути были Бир Хима и Джабаль Каукаб, откуда дорога поворачивала на северо-восток в сторону торговых оазисов Центральной и Восточной Аравии, Биша (древний ṮML).

Раздел IV. 1. 4. 2 («Биша ↔ ‘Укад ↔ аль-Мадина») посвящен наиболее дискуссионному отрезку пути, на котором лежала (или не лежала) совр.

Мекка – крупнейший торговый центр, начиная с периода раннего Ислама. Согласно недавней реконструкции А. де Мегре[14] этот маршрут не подразумевает остановки ни в Мекке, ни в ат-Та’ифе; соответственно, предполагается, что этот маршрут проходил по лавовым полям между Биша и аль-Мадиной. Однако отсутствие воды на этих полях и непроходимый для верблюдов рельеф местности делают эту реконструкцию крайне мало вероятной. Путь Биша ↔ ат-Та’иф ↔ Мекка (раздел IV. 1. 4. 3) обусловлен, прежде всего, геологически. А анализ соответствующих высказываний Плиния Старшего (NH. NH. 12. 98–99) показывает, что торговые пути в Западной Аравии проходили через «набатейских трогодитов», известных как ихтиофагов из Перипла Эритрейского моря (20: 7. 6), т. е. прибрежных жителей Южного Хиджаза. Тем не менее, никакие данные античной традиции не говорят в пользу того, что в первые века н. э. Мекка уже существовала и, тем более, являлась важным торговым центром. Топоним Μακοράβα, обозначенный на карте Счастливой Аравии Клавдия Птолемея (213), должен интерпретироваться как maġrib, т. е. никакой связи с Меккой он не имеет. Тем не менее, в период джахилиййи (6 в.) Мекка, несомненно, обладала важным значением в трансаравийской торговле, и южноаравийские, восточноафриканские благовония и специи занимали одно из определяющих мест в товарной номенклатуре мекканцев.

В результате похода Рима на Южную Аравию (союзная армия атаковала Ма‘ин и Саба’) происходит определенное возвышение Химйара – власть его царей на юге полуострова простиралась уже вплоть до ‘Адена и Баб эль-Мандеба, вытеснив влияние Катабана. Данные катабанской эпиграфики, находки кладов монет и сообщения «Перипла Эритрейского моря» показывают, что торговый путь через Химйар к красноморским портам в период 4–1 вв. до н. э. должен был функционировать. Очевидный упадок роли Саба’ Южной Аравии контрастирует с новым статусом царя Химйара – «ἔνθεσμος βασιλεὺς», указывающим на номинальную зависимость от Рима. Эта зависимость выражалась в отправке дани («συνεχέσι πρεσβείαις καὶ δώροις») в Рим, которая, в частности, подтверждает функционирование сухопотуных торговых путей из Южной Аравии в Средиземноморье, оспариваемое в современной историографии.

Влияние Рима на Химйар выразилось также в появлении нового монетного типа (Ṣan‘ā’ Class B), характеризующегося наличием портретом Августа на монетах. Комплекс вопросов, встающих в связи с этим, рассмотрен в разделе II. 5. 1 («Вывоз римских монет в Южную Аравию и Индию»). Римляне вывозили золотую и серебряную монету в Индию через Южную Аравию уже до монетной реформы Нерона (68 г.). Эта монетная масса воспринималась как товар – драгоценный металл продавался «на вес». Появление нового монетного типа с портретом Августа в Южной Аравии не было связано с торговой активностью римлян, а должно рассматриваться в связи с походом Элия Галла и установлением номинальной зависимости царя Химйара от Рима.

Как правило, именно с походом Элия Галла против Южной Аравии в историографии связывается «разрушение» порта Счастливой Аравии. Традиционно указывается на стремление Рима подорвать власть аравийских морских торговцев или пиратов на путях из Красного моря в Индию. Между тем, предположение о разрушении ‘Адена римлянами и, следовательно, о значительном продлении сферы римского присутствия в Южной Аравии от Мариба, осажденного Элием Галлом, до побережья ‘Аденского залива основывается на неверном переводе соответствующего фрагмента «Перипла Эритрейского моря»[1] и невнимании к географической литературе: понятие «Счастливая Аравия» в античной географической литературе прилагалось или ко всему полуострову или к его южной части; автор «Перипла» имел под этим названием в виду то же, что и Агафархид Книдский под названием «Счастливых островов» – определенный торговый пункт. Будучи осведомлен о покорении Цезарем Счастливой Аравии, как сообщали источники об успехе римской кампании в Южной Аравии, он приложил эти сведения к одному конкретному месту, невольно породив легенду о его разрушении.

Раздел II. 6. («Упадок и возрождение западноаравийской ветви «Пути благовоний»») посвящен анализу сведений о функционировании сухопутных торговых путей, соединявших Южную Аравию и Средиземноморье и шедших вдоль красноморского побережья Аравии.

Определенных данных, восходящих к 1 в. н. э. о функционировании западноаравийских торговых маршрутов нет. Исходя из греческих и латинских надписей 2 в. н. э. из Дедана можно предположить, что эти маршруты в Западной Аравии не были защищены от набегов кочевников, в значительной степени затруднявших поставку предметов роскоши в Средиземноморье из Южной Аравии. Наибольшую ценность для анализа контактов Южной Аравии, Восточной Африки и Средиземноморья во 2–начале 3 вв. н. э. имеет надпись Monumentum Adulitanum II (OGIS 199=RI 277), повествующая о походе армии не названного по имени царя из Восточной Африки через всю Западную Аравию с целью восстановления порядка на сухопутных и морских торговых путях.

В разделе II. 6. 1 («Надпись MA-II (OGIS 199=RI 277)») показано, что надпись должна быть датирована начальным периодом правления царя Саба’ ‘Алхана Нахфана, т. е.

концом 2 в. н. э., что царем, армия которого прошла по Западной Аравии был негус Аксума Гадура и что текст надписи отражает существование тесных союзнических отношений между Аксумом и Саба’, с одной стороны, Аксумом и Римом, с другой. При этом существовавшие в 1 в. н. э. партнерские отношения Аксума с правителями арабских племен Южного Хиджаза, группировавшихся в районе совр. Мекки, были разорваны. Аксум выступает как союзник Рима, с помощью которого Рим восстанавливает спокойствие в Западной Аравии и вдоль аравийского побережья Красного моря.

Покорив народ кинайдоколпитов (Κιναιδοκολπίται; анализу этого этнонима посвящен раздел II. 6. 2 («Кинайдоколпиты и Мекка»)) Аксум спровоцировал значительные сдвиги в расстановке сил в Западной и Центральной Аравии: племя кинда, обитавшее ранее в Южном Хиджазе в районе совр. Мекки и Мастуры, и являвшееся основной угрозой для римских торговцев в Хиджазе, было вынуждено мигрировать в Центральную Аравию. Заняв на рубеже 2–3 вв. н. э. округу совр. Кариат аль-Фау (древний QRYT), кинда блокировали другое направление трансаравийских торговых путей – центральноаравийское, что подтолкнуло царя Саба’ и зу-Райдана Ша‘ира ’Аутара к походу против кинда в Центральную Аравию.

Раздел II. 6. 3. («Караванные торговые пути из Южной Аравии в 3 в.») посвящен анализу сведений о контактах Южной Аравии и Средиземноморья и функционировании торговых путей в Западной Аравии в 3 в. н. э. Основным видом источников для данного раздела являются материалы археологических раскопок. Как в настенной живописи в Шабве (столица Хадрамаута), так и в декоре и формах ряда предметов материальной культуры из Южной Аравии четко прослеживается средиземноморское влияние. Важность связей со Средиземноморьем через Южную Аравию для негусов Аксума подчеркивается присутствие наместника негуса (ʿqb/ngšyn) в Наджране – узловом пункте пересечения дорог в сторону Палестины и Восточной Аравии – об этом сообщается в надписи Ja 577/10 (ок. 250 г. н. э.). Ряд папирусных документов упоминает южноаравийские благовония, а присутствие в вади Хамаммат выходца из Хагарайна, засвидетельствованное в форме граффити, говорит о поддержании контактов между Южной Аравией и Средиземноморьем и в 3 в. н. э., традиционно определяемом как время тяжелого кризиса в отношениях Рима с Востоком.

Раздел II. 6. 4. («Иудейские торговые общины на трансаравийских караванных путях в 3–4 вв. н. э.») продолжает тематику предыдущего раздела на источниках 4 в. н. э. Важнейшим источником является надпись синодарха Косьмы из Кана’ – главного порта на южноаравийском побережье[2]. Надпись была сделана на здании, над которым была возведена синагога и выдает иудейское происхождение ее составителя. Синагоги на всем Ближнем Востоке выполняли функции перевалочных пунктов, что в сочетании с находками других надписей из Южной и Северо-Западной Аравии, определенно иудейских или содержащих указания на «эти священные места» говорит о существовании сети иудейских перевалочных станций на трансаравийских торговых путях. Данные о значительном влиянии иудеев в основных торгово-политических центрах Южной Аравии 4 в. н.

э.

содержит и «Церковная история» Филосторгия (3. 4). На существование торговых иудейских общин в Западной Аравии в районе совр. Мекки в доисламский период указывают и данные арабской исторической литературы, а также древнейшая арабская поэзия. В разделе II. 6. 5 («Аравийское вино для рынков Индии») показано, что так называемое «аравийское вино» (οἶνος Ἀραβικὸς), по сведениями «Перипла Эритрейского моря» (49: 16. 20–21), вывозимое в Индию, происходит из округи ат-Та’ифа. Об этом говорит, что понятие «Аравия» для автора «Перипла» ограничивается пределами Хиджаза и ‘Асира. Таким образом, можно предположить, что торговцы, подобные Косьме из Кана’, не только транспортировали благовония из Хадрамаута в Средиземноморье, но и вино из Южного Хиджаза: караванами из округи Та’ифа оно доставлялось до порта Кана’, а затем на корабле – в Индию.

Раздел II. 6. 6. («Караванная торговля в Северо-Западной Аравии в 4–5 вв. н. э.») посвящен анализу греческих надписей из Набатеи, косвенно свидетельствующих о продолжении активности на сухопутных торговых маршрутах в Северо-Западной Аравии в 4–5 вв. Ссылки на «священное место» и места находок надписей в горных проходах предположительно говорят о проведении работ по устройству перевалочных станций в этот период.

Раздел («II. 6. 7. Караванный «Путь благовоний» из Аксума через Южную Аравию») подытоживает анализ данных о контактах, прежде всего, торговых, областей и государств Восточной Африки с Южной Аравией и Средиземноморьем. Сабейская колонизация Восточной Африки, прослеживаемая с 8 в. до н. э. и вызванная, вероятно, поиском доступа к источникам благовоний, специй, драгоценных камней и металлов, была оборвана подъемом могущества Катабана, вышедшим в 4–3 вв. до н. э. к берегам Красного моря. Важную роль в поддержании торговых отношений между Восточной Африкой и Западной Аравией играли собственно арабы: деятельность арабов – морских торговцев в Восточной Африке прослеживается уже во второй половине 2 в. до н. э. Наскальные изображения судов в Хиджазе и в Египте (Вади Хаммамат), особенности личных имен кочевников Западной Аравии, также говорят о том, что кочевые племена самудов принимали участие в морской торговле. Отсутствие собственных традиций мореходства вынуждало Аксум искать возможности вести сухопутную трансаравийскую торговлю. Естественным союзником Аксума выступал в данном случае Рим, заинтересованный в насыщении собственного рынка сбыта «восточными» предметами роскоши. Упомянутая выше (II. 6. 1) надпись MA-II, находка римской монеты 3 в. в Хиджазе и данные античной литературы, прежде всего, историков ранней Церкви, говорят о том, на протяжении 3–6 вв. Аксум продолжал поддерживать тесные контакты с Римом через Южную Аравию. Таким образом, путь из Хадрамаута в Средиземноморье через Наджран, как представляется, контролировался иудейскими общинами, путь из Аксума в Средиземноморье, также через Наджран, – византийскими, т. е. христиананми. Соединение двух торговых потоков на «Пути благовоний» не могло не привести к конфликтам, стремлению обеспечить монопольное положение той или иной стороны на этих путях и поиску альтернативных путей доставки специй и благовоний.

В главе III («Древняя Аравия в сочинениях Плиния Старшего и Клавдия Птолемея») (Стр. 142–272) анализируются данные двух важнейших античных источников по исторической географии древней Аравии. Ничто не характеризует лучше глубину контаков Южной Аравии и Средиземноморья, как осведомленность в области гео – и этнографии. Наиболее ярко эта осведомленность выражена в картах, реконструируемыъ на основе данных источников. Эти сведения служат, в частности, основой для реконструкции торговых маршрутов, пересекавших Аравийский полуостров.

Раздел III. 1 («Древнейший путеводитель по Аравии (Plin. N. H. 6. 157–159)») посвящен анализу 61 аравийского этнического и географического названия, переданных Плинием Старшим в данном отрывке. Состояние рукописной традиции и недостаточная осведомленность о топонимике целого ряда областей древней Аравии не позволяют идентифицировать большинство аравийских географических и этнических названий, содержащихся в других фрагментах «Естествознания». Тем большую ценность представляет собой анализируемый отрывок: он являет собой единое целое и позволяет впервые реконструировать одно из важнейший направлений трансаравийских торговых путей, соединявших Средиземноморье и Южную Аравию (Западный Хадрамаут) через Мариб, Йеменское Нагорье, ‘Аден, ’Аусан и Хаббан.

Так как далеко не все названия поддаются немедленной и однозначной интерпретации, а для многих возможны многочисленные прочтения на основе аравийских названий, важнейшим условиям точности реконструкции представлялась выработка правильной методики анализа. Из-за отсутствия такой методики ни одна из немногих попыток интерпретировать данный фрагмент и реконструировать на его основу этническую и географическую карты Аравии (А. Шпренгер, Э. Глазер, Ж. Пиренн, Х. фон Виссманн) не увенчались успехом. Необходимо выделить те названия, идентификация которых не может быть многозначной, и на их основе определить общее течение пути. Затем на основе соответствия аравийских фонем латинским идентифицировать остающиеся названия.

Показательными для демонстрации неэффективности прямого сопоставления названий являются следующие примеры: Arreni oppidum < Ḥā’il – ḥ при передаче в античной номенклатуре, как правило, соответствует придыханию; латинское и греческое r часто соответствует l аравийских названий; Chariattaei < QRYN – неоднократно наблюдается спирантизация эмфатических согласных; Paramalacum < WʿRM, Pallon < WʿLN – латинское p / греческая π часто восходят к w в аравийских названиях; Canon < KNN – сем. k, как правило соответствующий греческому χ, в латинских источниках до конца 1 в. до н. э. передается через с, а не через ch; Lysanitae < YZʾN – латинское l / греческая λ соответствуют y в аравийских названиях; Nessa < NʿḌ – эмфатический ДЮА ḍ соответствует латинскому s, если данная фонема была передана в латынь через посредника, говорившего на иврите (др. евр. ṣ = ДЮА ḍ); ẒFR = hordeum («»ячмень) – в данном случае информатор Плиния уравнял ẒFR – название столицы Химйара – и ДЮА šʿr («ячмень»): r: ẒFR → *sp̄r ≈ *sʿr ← šʿr. Соответствие глухого смычного губно-зубного f звонкому фарингальному спиранту ʿ выглядит вполне правдоподобно, если принять во внимание текучую природу гортанных согласных в семитских языках: гортанные чередовались с полугласными w и y и передавались в греческом, в частности, через билабиальный или лабиодентальный. Так как в данном случае название столицы Химйара сравнивается с названием ячменя, а не наоборот, то на лицо обратный процесс: замена лабиодентального, произносившегося, вероятно, как полугласный u̯, фарингальным спирантом: Ẓafār > *sp̄r > *su̯r ≈ šʿr; переача ḥ как ch в целом ряде названий, что характерно для арамейского или иврита, в которых ḥ и ḫ объединены в одну фонему.

В итоге, вместо хаотичного и лишенного логики перечисления топонимов и этнонимов перед читателем анализируемого фрагмента «Естествознания» Плиния Старшего предстает описание пути из ладанопроизводящих областей Западного Хадрамаута через ‘Аден и Йеменское нагорье по направлению к Марибу и далее к Восточному Средиземноморью. Речь не идет о том, что его автор прошел через территории всех описанных им народов и через все упомянутые им города (хотя и этого исключить нельзя): он указывает на те, что встретились вдоль его пути.

Чем дальше на юг и юго-восток, тем беднее растительность степи. Здесь не хватает влаги.

Вместо высоких ковылей, морковника, степной осочки, таволжанки растут засухоустойчивые растения: типец, тонконог, змеевка, житняк. Травянистый покров становится несколько разреженным.

Под палящими лучами летнего солнца южная степь быстро выгорает.

Сравнительно небольшое количество отмирающих остатков растений быстро разлагается, и перегноя в почве накапливается немного. В верхнем слое почвы сухой степи всего от 3 до 5 % перегноя.

Почвы сухой стопи светлее чернозема и имеют коричневатый оттенок, похожий на цвет спелых каштанов. В.

В. Докучаев назвал их каштановыми. Толщина слоя каштановой почвы невелика, обычно не превышает 40—50 см, комковатая структура грубее, чем у черноземов, и не имеет их прочности. Каштановые почвы имеют достаточный запас питательных веществ, однако недостаток влаги и сухость климата затрудняют их использование.

Самое главное в земледелии каштановой зоны — накопление в почве влаги.

При правильной обработке, влагозадержании и своевременной вспашке на целинных и залежных землях сухих степей получают хорошие урожаи.

На орошаемых каштановых почвах можно выращивать очень высокие урожаи пшеницы, хлопка, риса, свеклы и других культур.

Среди каштановых почв часто встречаются солонцы. В солонцовых почвах на глубине 20—30 см, иногда и глубже, лежат легко растворимые в воде вредные для растений соли.

Верхние слои солонцов имеют неблагоприятную для растительности структуру — твердые столбовидные глыбы.

Поэтому солонцовые почвы мало пригодны под пашни и используются как пастбища для скота.

В Северной Америке каштановые почвы имеются в сухих прериях, а в Южной — охватывают всю Патагонию и юго-западную засушливую часть пампы. В они расположены узкой полосой южнее Сахары и на юге материка, в Австралии — на юге.