Отворачивают в стороны боковые стенки полости тела и рассматривают общее расположение внутренних органов.

Околосердечная сумка — перикардиальная полость с лежащим в ней сердцем — размещается ближе к голове, в треугольнике между ключицами. Перикардиальная полость отделяется от лежащей сзади брюшной полости тела поперечной перегородкой брюшины.

Брюшная полость тела — целом простирается от перикардиальной полости назад до анального отверстия, в ней помещаются все внутренние органы. Стенки тела выстланы с внутренней стороны слоем брюшины.

Печень, или, вернее, сложная пищеварительная железа, занимает переднюю область брюшной полости и представляет собой многодольчатую железу, охватывающую желудок спереди и по бокам.

Желудок прикрыт с боков печенью так, что видна только его задняя часть — толстостенный пилорический отдел. На месте перехода желудка в кишечную трубку помещается дольчатая пилорическая железа, имеющая бобовидную форму.

Кишечная трубка спускается вниз до середины брюшной полости тела и образует нисходящую петлю кишечной трубки. Загибаясь кверху до нижнего края правой доли печени, она снова образует петлю и поворачивает назад, где переходит вениральную кишку, через стенки которой просвечивают косо расположенные складки спирального клапана. На заднем конце кишечная трубка открывается самостоятельным анальным отверстием.

Селезенка. На вскрытой рыбе имеет V-образную форму и лежит справа и слева от нисходящей петли кишечника.

Яичники — парные половые железы самки — заполняют боковые отделы брюшной полости, закрывая собой все остальные органы. Около яичника видны скопления жировой ткани.

Семенники — парные дольчатые органы самца — занимают боковые отделы целома справа и слева от пищеварительной системы. Семенники начинаются впереди, немного отступая от передней границы печени, а простираются назад почти до заднего конца полости тела.

Плавательный пузырь занимает центральную часть туловища на спинной стороне брюшной полости тела. При рассмотрении общей топографии внутренних органов стерляди он не виден; только приподняв переднюю петлю кишечника, можно увидеть плавательный пузырь.

Почки и их выводные протоки располагаются в задней части брюшной полости на спинной стороне целома. Задние концы их видны при оттягивании заднего отдела спиральной кишки. Рассмотрение их следует отложить до изучения мочеполовой системы.

Пищеварительная система стерляди. Пищеварительная система осетровых рыб по своему строению занимает промежуточное положение между хрящевыми и костистыми рыбами. Прежде всего, для всех осетровых рыб характерен выдвижной челюстной аппарат в виде ротовой воронки, способной далеко выдвигаться наружу при собирании пищи со дна. Он имеет своеобразное строение и разбирается при описании висцерального скелета. Для взрослых рыб характерно отсутствие зубов, имеющихся лишь у личинок и замещающихся у взрослых форм роговыми валиками.

Пищеварительный тракт характеризуется присутствием двух приспособлений, увеличивающих площадь всасывающей поверхности пищеварительного эпителия: с одной стороны, кишечник образует систему петель, как у костных рыб, с другой — область средней кишки сохраняет типичный спиральный клапан, свойственный хрящевым рыбам. Клоака отсутствует, и имеются отдельные заднепроходное и мочеполовое отверстия.

Как и у всех позвоночных, пищеварительная система разделяется на переднюю кишку, к которой относятся ротоглоточная полость, пищевод и желудок, среднюю кишку, образующую петлю двенадцатиперстной кишки и нисходящий отдел спиральной кишки, и заднюю кишку, открывающуюся анальным отверстием.

Схема распределения кожных органов чувств боковой линии на голове стерляди

Рассматривают сначала на вскрытой стерляди расположение органов пищеварения в брюшной полости тела, отложив анатомирование ротоглоточной полости до изучения органов дыхания. Прежде всего, разбирают расположение органов пищеварения без их препаровки инструментами, не разрывая соединяющей их брыжейки, а лишь отодвигая вправо и влево органы и стараясь рассмотреть со всех сторон их форму и отдельные части.

Печень (hepar) занимает всю переднюю область полости тела позади соединительнотканной перегородки, отделяющей целом от околосердечной сумки. Эта железа имеет неправильную форму. Заполняя все свободные места полости, она охватывает пищеварительные органы спереди, по бокам и со спинной стороны. Соответственно этому наружная поверхность печени выпуклая, а внутренняя — вогнутая. Она может быть расчленена на три доли. Правая доля печени (со стороны животного), выпуклая с наружной стороны и вогнутая с внутренней, охватывает округлый пилорический отдел желудка и спускается вниз до петли двенадцатиперстной кишки. На ее переднем крыле помещается овальный желчный пузырь (vesica fellea). Желчный пузырь с брюшной стороны и спереди прикрыт маленькой центральной долей печени. От желчного пузыря идет желчный проток (ductus choledochus), который огибает пилорический отдел желудка слева и впадает в двенадцатиперстную кишку у основания пилорической железы. Левая доля печени еще более длинная, чем правая. Она начинается от места отхождения центральной доли и располагается на дорзальной стороне тела. Чтобы ее рассмотреть, надо отвернуть желудок налево и тогда будет видно, что левая доля печени подстилает желудок до нижнего края его петли и даже проникает через петлю желудка па брюшную поверхность перед пилорическим выростом.

Отворачивают желудок налево и рассматривают его начало и соединение с пищеводом.

Пищевод (oesophagus) является непосредственным продолжением ротоглоточной полости, которая суживается в трубку, лежащую на дорзальной стороне околосердечной полости, и продолжается далее назад через перегородку околосердечной сумки в брюшную полость. Начало пищевода можно увидеть, отвернув желудок и печень. Он располагается около позвоночника, простираясь назад, постепенно расширяется и переходит в желудок. Чтобы рассмотреть границу между желудком и пищеводом и структуру внутренней поверхности пищевода, рекомендуется вскрыть продольным разрезом пищевод и начало желудка до места впадения плавательного пузыря. Внутренняя эпителиальная выстилка пищевода отличается присутствием эпителиальных ворсинок в виде листовидных сосочков, расположенных продольными рядами и разветвляющихся на вершинах на два-три дополнительных сосочка. При переходе в желудок эти сосочки постепенно изменяются в продольные волнообразные складки, идущие по всему кардиальному отделу желудка б-7 рядами.

Плавательный пузырь (vesica pneumatica, s. natatoria) представляет собой полый мешок с плотными волокнистыми стенками. Он занимает всю дорзальную область брюшной полости и плотно срастается верхней стенкой с брюшиной. У всех осетровых рыб плавательный пузырь сообщается с пищеварительной трубкой широким каналом. Развернув края продольного разреза пищевода и желудка, можно видеть, что у стерляди, как и у всех осетровых, место отхождения плавательного пузыря с окружающим его мускульным сфинктером лежит не в области листовидных сосочков пищевода, а в желудке между его продольными складками.

Желудок (gaster) у осетровых рыб состоит из двух отделов. Кардиальный отдел желудка начинается в области отхождения плавательного пузыря, тянется вниз до половины брюшной полости, далее загибается петлей к наружной стороне полости тела, поднимается кверху до передней стенки целома и переходит в пилорический отдел желудка. Таким образом, весь желудок имеет форму рукописной буквы «р», где началом желудка будет правый изгиб, а концом (пилорический отдел)- левый изгиб. Пилорический отдел — привратник (pylorus) — имеет форму лимона с очень плотными утолщенными стенками. Он располагается в поперечном направлении в выемке между правой и левой долями печени, загибается налево (на правую сторону рыбы), где снова суживается и переходит в среднюю кишку.

Вскройте дальше продольным разрезом стенку желудка и рассмотрите внутреннюю структуру ее. Стенки желудка покрыты продольными складками в 6-7 рядов, которые из кардиального отдела переходят непосредственно в пилорический. В пилорическом отделе, имеющем толстые мясистые стенки, складки эти выражены сильнее. На месте перехода желудка в кишечник образуется мощный мускульный сфинктер, которым он соединяется с передним отделом средней кишки, называемым двенадцатиперстной кишкой.

Пилорическая железа (glandula pylorica) — бобовидный орган, лежащий на границе пилорического отдела желудка и начала средней кишки. Она имеет структуру миогодольчатой железы с дольками, располагающимися веерообразно. Можно думать, что пилорическая железа осетровых рыб является результатом слияния в один орган многочисленных отдельных пилорических выростов, часто встречаемых у других лучеперых рыб.

Не случайно некоторые рыбы имитируют окраску хорошо вооруженных рыб. Морской язык закапывается в песок и выставляет наружу плавник без шипов, но очень похожий по окраске да спинной плавник морского дракончика. Некоторые виды безобидных морских угрей окрашены так же, как ядовитые морские змеи.

Всегда ли помогает такая окраска своим хозяевам, сказать трудно, на этот счет пока нет достаточных данных. Но если польза ложной угрожающей окраски сомнительна, то польза обманной окраски у рыб очевидна.

Вот перед нами щетинозуб — хестодон капистратус, обитающий у берегов Новой Зеландии. Настоящий глаз скрыт у него черной поперечной полосой, а у хвоста расположен резко выделяющийся ложный, глаз. Отправляясь на охоту, щетинозуб медленно плывет хвостом вперед, зорко поглядывая по сторонам. Но как только покажется враг, он стремительно уплывает в противоположном направлении, сбивая с толку преследователя.

Маскировка глаз распространена среди многих рыб. Поперечными или продольными полосами замаскированы истинные глаза у панцирной щуки, жемчужного гурами, рыбы-всадника.

У антенарии, или, как ее чаще называют, рыбы-клоуна, настоящий глаз скрыт пересекающимися черточками, как бы зачеркнут, а ложный на спинном плавнике резко выставлен. В Индийском океане обитает рыба красная крылатка, у нее по розово-красному фону туловища тянутся к арачку многочисленные бурые полосы. Образуется настолько сложный рисунок, что рассмотреть глаз не удается даже вблизи.

Кроме защитной окраски, прятаться некоторым рыбам помогает форма тела, а иногда и принимаемая ими поза.

Рыбы, живущие в верхних слоях воды, имеют, как правило, заостренное брюшко. Это не случайно: при такой форме рыбы не образуют тени, делающей ее заметной издалека. Наоборот, у донных рыб тело обычно сплющенное, что исключает образование тени на боках.

Инстинкт подсказывает рыбам, когда они заметны, а когда нет. В журнале «Рыбоводство и рыболовство» № 4 за 1958 год описан очень интересный случай поведения рыб: «Голубой грот на острове Капри имеет два входа — узкий, расположенный у поверхности моря, и широкий, находящийся немного ниже, открывающийся в толщу воды. Таким образом, свет проникает в грот двумя путями. Рыбы, обитающие ниже первого входа, плавают нормально; те же, которые находятся в местах, куда свет из каждого входа попадает в, равном количестве, — плавают на боку; рыбы, живущие в пространстве, примыкающем к нижнему входу сверху, плавают брюхом вверх». Иначе говоря, рыбы занимают в гроте такие позы, при которых они менее всего заметны.

Это не единственный пример умелой маскировки рыб. Австралийский морской конек-тряпичник с поразительной точностью имитирует форму и цвет окружающих водных растений.

Изумление вызывает рыба с необычным названием — вялый лист, — она живет в реках Бразилии. По очертаниям это настоящий лист тополя. Тело плоское. Цвет оливковый с темными поперечными полосами, напоминающими прожилки на листе. Есть у «листа» и «черешок» — отросток на нижней губе. Сходство еще более усиливается манерой держаться наклонно, почти лежа. Говорят, что прежде чем поймаешь такую рыбу сачком… приходится вылавливать из водоема множество пропитанных водой мертвых листьев и очень тщательно их рассматривать.

Рыба-лист прожорливая хищница и сходство с листом помогает ей не только спасаться от врагов, но и незаметно подбираться к добыче. Подкрадывается она умело, слегка пошевеливая спинным и брюшным плавниками. Когда до жертвы останется несколько сантиметров, следует бросок — и рыбка оказывается проглоченной.

На Цейлоне есть рыба, которую местные рыбаки называют косколайя, то есть лист хлебного дерева. При виде врага она падает головой вниз и опускается на дно, точно намокший лист.

В Саргассовом море водится уродливая рыба — морская мышь. Внешне она мало, похожа на рыбу, а тем более на мышь. Больше всего она напоминает рогатую жабу. Окраска у нее бурая с белыми крапинками, имитирующая саргассы с сидящими на них ракушками. Цвет и листовидные отростки совершенно скрывают рыбу, карабкающуюся с помощью плавников по гигантским водорослям.

Удивительна рыба спинорог-монакантус. Уткнувшись носом в дно, она часами может стоять вертикально и помахивать плавниками и хвостом. Кажется, не: рыба перед тобой, а растение, колеблемое течением.

Аквариум. Таиланд, Паттайя

А вот факт, иглобрюх, четырехзубец, куткутья — так те могут изменять свою форму. Они захватывают ртом воздух или воду и раздуваются, превращаясь в шар. Это помогает им спасаться от хищных рыб — ведь не каждый хищник отважится схватить шар, совсем не похожий на рыбу! Когда опасность проходит, они вновь принимают свой обычный вид.

Наши пресноводные рыбы — лещ, густера, белоглазка — реже попадают на обед хищникам из-за высокой формы своего тела. Исследование содержимого желудков хищных рыб показало, что при одном и том же количестве в водоеме узкотелых и широкотелых рыб широких в желудке оказывалось в несколько раз меньше, чем узких.

Многие рыбы любят прятаться в «укромных уголках». Одни находят убежище среди зарослей водных растений. Другие, как например бычки, прячутся под камнями. Налим залезает в нору под корни подмытых водой деревьев. Хищная мурена затаивается в расщелинах . скал. Тропические угри скрываются в проходах между кораллами.

Есть рыбы, которые прячутся в вырытых ими норах. Недавно в Красном море обнаружена «сидячая» рыба — трубочный угорь. Он роет в грунте нору длиною до 50 сантиметров и скрепляет ее стенки слизью. Если все спокойно, угорь сидит в норе, высунувшись наполовину. Но как только появляется враг, рыба исчезает в норе и забрасывает ход песком.

Целиком в ил или песок зарываются глубоководная слепая рыбка баратранус, щиповка, личинка миноги. Полузарывшись в песок, скрываются от врагов камбалы, барабуля, бычки.

Некоторые рыбы ищут защиту у других рыб или иных животных.

Маленькие рыбки-лоцманы постоянно сопровождают акул. Под их покровительством они находятся в полной безопасности, да и с «акульего стола» им кое-что перепадает. Огромные хищницы не обижают своих полосатых спутников. Акулы плохо видят, а лоцманы хорошо и, по-видимому, помогают им обнаруживать добычу. Кроме того, на коже акул ютится множество паразитов, лоцманы уничтожают их с пользой для себя и хозяев. Любопытно содружество рыб с актиниями и медузами».

В теплых водах Тихого океана, а также и в Индийском, встречается несколько видов небольших рыбок, которые дружат с актиниями. Актинии — это кишечнополостные животные, по внешнему виду напоминающие красивый цветок на толстой, как у гриба, ножке. Лепестки-щупальца актинии со стрекательными нитями в любой момент готовы захватить проплывающую рыбку. Схватив жертву, актиния сжимается вокруг нее и переваривает добычу. Однако рыбки амфитрионы безболезненно снуют между страшными щупальцами и объедают с них остатки пищи. Актинии не только не приносят им никакого вреда, но даже являются их защитниками. При опасности рыбки бросаются к актиниям, а преследователи или благоразумно удаляются, или сами становятся добычей актиний. Но амфитрионы живут не только за счет объедков со стола своих покровителей. Кое-что они промышляют и сами. Причем свою добычу они всегда тащат домой и часть ее отдают актиниям. Выходит, что такое содружество полезно и тем и другим.

Во многих морях и океанах водятся медузы и синифоры. Они похожи на плавающие колокола или раскрытые зонтики. Некоторые из них небольшие — с блюдце величиной, другие достигают огромных размеров. Как и у актиний, у них имеются ядовитые стрекательные нити. Между тем рыбки номеус без вреда для себя плавают между жгучими щупальцами. Тут тоже взаимная выгода: номеус находят среди стрекательных нитей безопасное убежище, а синофоры поедают рыб, которых завлекает, спасаясь от преследования, номеус.

До сих пор окончательно не установлено, почему яд актиний, медуз, синофор, смертельный для большинства рыб и мелких животных, на некоторых из них не действует. Есть несколько точек зрения на этот счет: одни считают, что рыбы, снующие между страшными нитями синофор и актиний, просто очень юркие и избегают соприкасаться с ними. Другие полагают, что у кишечнополостных животных выработался условный рефлекс на цвет, запах, или еще какой-нибудь признак рыбок, которые им полезны, и потому они не трогают их. Наконец, существует мнение, что у «жильцов» актиний и синофор выработался иммунитет и им не страшны ядовитые щупальца. Очевидно, последняя точка зрения наиболее правильна. Это подтверждается и содружеством рака-отшельника с актинией.

Отшельник поселяется в пустых раковинах моллюсков, а снаружи на раковине обычно устраивается актиния. Она защищает рака от его многочисленных врагов, но зато пользуется остатками его трапезы. Когда на раковине поселяется, особенно жгучая актиния — адамсия, она разъедает раковину. Яд ее опасен для рака. Но рак съедает кусочек актинии, и яд перестает на него действовать.

Оригинальным убежищем пользуются фиеросферы. Эти рыбки скрываются от опасности во внутренних полостях морских огурцов — голатурий. Там они находят дом, а иногда и стол, — некоторые виды фиеросфер питаются внутренностями хозяев. Голатурий это мало беспокоит. Они иногда сами выбрасывают свои внутренности, чтобы «откупиться» от преследователя. Им это ничего не стоит — ведь внутренние органы у них очень скоро восстанавливаются.

Литература: Сабунаев Виктор Борисович. Занимательная ихтиология, 1967

Итак, для начала необходимо ответить на вопрос: когда в истории человечества возникло рыборазведение как таковое, а уже потом, анализируя его развитие, можно будет указать хотя бы примерно дату появления аквариумистики как способа развлечения и украшения жилища людей. Ведь на протяжении веков существовало параллельно, почти не разделяясь, рыбоводство декоративное и хозяйственное.

Все началось с рыболовства. Уже в культуре палеолита была велика роль рыбы как источника пропитания древнего человека. На его стоянках археологи находят огромное количество рыбьих костей, принадлежавших обитателям близлежащих и удаленных рек, озер, морей. В неолите охотники и одновременно рыболовы населяли почти всю территорию Азии, Восточной Европы, Африки (за исключением ее севера) и Австралии. На территории Франции 20 тыс. лет назад была особая культура «чистых» рыболовов — так называемая культура сальпетриер, представители которой почти не знали другой пищи. В раскопках древних стоянок находят и простейшие орудия рыбной ловли — сети, удочки, гарпуны, крючки, наконечники, стрелы и т. д.

Образ рыбы тогда же проникает и в древнее искусство. Изображения рыб встречаются во множестве в примитивных рисунках первобытного человека. По данным советского ихтиолога члена-корреспондента АН СССР Г. В. Никольского, через рыболовство у древних народов осуществлялись многообразные этнические связи. Воспоминанием об этом может служить общность корня «пла» во многих языках. Например, «пла» — это рыба на одном из таиландских языков, «плотва» — у славян, «плотц» — у германцев. Во многие древние религии проникает и культ рыбы — хозяйки водных пучин и одновременно кормилицы.

В неолите, примерно 6-7 тыс. лет назад, рыболовство уступает свою роль земледелию и скотоводству. Рыбьих костей на стоянках этого периода становится все меньше и меньше. Но развитие земледелия требует все больше воды для полива полей. Начинаются ирригационные работы, требующие концентрации больших масс людей. Первые цивилизации, свидетельствуют историки, возникли в долинах крупных рек, таких, как Тигр, Евфрат, Нил, Инд, Хуанхэ. Воды рек удобно было отводить и использовать для орошения с помощью простейших каналов, прудов, водохранилищ и т. п.

Культурное земледелие по логике должно было привести, в конце концов, к возникновению рыбоводства. Ирригационные водоемы связывались с рекой, откуда в них затем попадали рыбы. Местные жители, перекрывая каналы и сливая воду па поля, могли потом выбирать неожиданный улов практически голыми руками. Сметливый глаз древнего земледельца наверняка подметил это новый дополнительный источник питания и не мог не обратить его себе на пользу. Трудно сказать, когда именно это произошло. Видимо, в разных местах в свои сроки. Затем удачный опыт могли заимствовать другие народы и цивилизации.

Историк ихтиологической науки П. Н. Скаткин относит срок зарождения рыбоводства на период до нашей эры, считая, что оно возникло впервые в Китае и Древнем Риме. Однако сегодня, спустя четверть века после завершения его обширного исследования, есть новые данные, позволяющие передать пальму первенства в этом вопросе Древней Месопотамии,

В Междуречье Тигра и Евфрата. Месопотамия, шумеры, вавилоняне… Эти слова привычно ассоциируются с одной из древнейших цивилизаций на Земле, с ее культурой и клинописной письменностью, с ее городами и храмами, полями и оросительными каналами. Действительно, древнейший оросительный канал найден именно здесь, в Месопотамии, и датируется он 6 тысячелетием до н. э. С середины 4 тысячелетия для этой цивилизации уже характерна крупномасштабная и планомерная ирригация сельского хозяйства. Рыбы, как и полагается, занимают свое место в культуре: бог водной пучины Эа изображается в виде рыбы; рыбой же названо одно из созвездий на ночном небосводе. Все это понятно, воды обеих могучих рек полны и загадочны, они несут с собой на поля обильные урожаи, наводнения, а также всевозможных рыб. Считают, что шумеры, родоначальники вавилонской культуры, первыми пришли к идее создания рыбного заповедника. Вот какие к тому есть основания.

В Древнем Шумере был город-государство Лагаш. Среди других подобных же мелких государств Междуречья того периода (середина 3 тысячелетия до н. э.) он отличался, по-видимому, лишь тем, что именно в нем герой шумерского эпоса Гильгамеш был впервые назван богом. В городе был храм, принадлежащий другому богу по имени Нингирсу. Этот главный бог имел бога-помощника по имени Гишбаре, в обязанности которого, как сообщают нам дошедшие письменные источники, входило управление рыбным хозяйством. Гишбаре должен был вовремя пополнять храмовые пруды рыбой, что на самом деле делал правитель города. Источники сообщают, что при храме Лагаша были рыбные заводы, где, возможно, проводились настоящие рыбоводные работы. Отметим, что основное время расцвета города-государства Лагаш приходится на XXVI-XXIV вв. до н. э. А велось ли тогда декоративное рыборазведение? Точных данных об этом пока нет, есть только предположения. Во всяком случае, при раскопках дворцов в них находят некие таинственные чаши-бассейны. Для чего они служили — неизвестно. Может быть, в них содержали «комнатных» рыбок? Но и без этого роль и значение достижений этой древнейшей культуры для всего последующего развития рыбоводства, включая и его аквариумную «подотрасль», представляются очевидными.

Красная пецилия (Xiphophorus maculatus)

В стране фараонов. Древний Египет располагался узкой полосой по обоим берегам кормящей его, а потому великой реки Нил. «Слава тебе, Хапи!»- говорили, обращаясь к Нилу, фараоны и рабы, ремесленники и жрецы, крестьяне и воины. «Владыкой рыб» называли они свою могучую реку, хотя, как мы понимаем сегодня, основное значение для древнеегипетской цивилизации Нил имел, прежде всего, как источник воды для земледелия. Но, отмечают исследования историков и археологов, наибольшее количество протеина в рационе древние египтяне получали все-таки за счет рыбы, в изобилии водившейся в Ниле и его притоках.

По крайней мере, начиная с XIV в. до н. э., во времена фараона Эхнатона, его жены Нефертити и их преемников, при дворцах и многих домах богатых египтян разбиваются сады с плодовыми деревьями, цветами, а главное — с прудами и водоемами. В раскопках самих дворцов находят также каменные чаши-бассейны неизвестного назначения. Эти данные косвенно свидетельствуют в пользу того, что рыборазведение, может быть, даже с чисто декоративными целями уже было известно в Египте той поры. Об этом также говорят и ученые, проводившие анализ папирусов и настенных рисунков внутри пирамид. Из их данных следует, что египтяне содержали в искусственных условиях и. разводили многих рыб, в частности знаменитую тиляпию, отличающуюся от других своим ярко выраженным родительским поведением. Ученый и писатель из ГДР Г. Фрей в своей «Большой энциклопедии аквариумистам» цитирует одного из исследователей, который нашел в древних источниках упоминание о том, что египтяне заводили в домах специальные сосуды для содержания рыб, причем «не столько по степени их хозяйственной пользы». Здесь уже можно явно усмотреть начало нового этапа в рыбоводстве — этапа декоративного аквариума.

А в это время на земле Эллады. Похоже, что древние греки рыбоводством не занимались вовсе. И совсем не потому, что не знали пищевой ценности рыбы. Наоборот, рыбные продукты играли огромную роль в жизни и экономике греческих городов-государств. Просто рыбы было много в море, и жителям этой страны хватало развитого морского рыбного промысла.

Древние греки оставили о себе память в истории как отважные мореходы и добычливые рыболовы. Считают, что расселение греков и образование ими колоний по берегам Черного и Азовского морей связано, прежде всего, с освоением новых рыбных районов. Древние греки хорошо знали многих рыб — обитателей морей, поскольку те часто попадали в сети и на удочки, продавались на рынках и регулярно появлялись на обеденных столах. По свидетельству Аристотеля, в то время грекам было известно более 116 видов рыб, преимущественно морских. Все сказанное объясняет, почему в греческих городах-государствах, по-видимому, не занимались разведением рыбы — в этом просто не было нужды. Но в результате расцвета экономики, культуры богатство городов росло. Дорогих и вкусных морепродуктов требовалось в роскошных домах богатых горожан все больше и больше, рыбаки в море уже не успевали обеспечить всех желающих купить хорошую рыбу к столу. Нарастал дефицит. Тогда-то и возникла необходимость искусственного выращивания наиболее ценных рыб. Сведения об этом скудны — единственное, что нам известно, это опыт рыбоводов одной из греческих колоний на земле Южной Италии.

С VIII в. до н. э. здесь был известен знаменитый своим богатством город Сибарис. Жители Сибариса — сибариты — неустанно предавались наслаждениям, пышно одевались и вели настолько изнеженный образ жизни, что слово «сибарит» стало в последующие 2,5 тыс. лет нарицательным. Любили сибариты и покушать всласть. Они быль изобретателями целого ряда изысканных греческих блюд, а профессия повара в городе стала чуть ли не самой, как мы теперь говорим, престижной. Повара даже освобождались от налогов.

Среди сибаритов были и рыбоводы. Они разводили наиболее ценную рыбу — угря, который уже успел стать здесь излюбленной пищей. Надо полагать, что само разведение угрей заключалось в содержании молоди этой рыбы, обычно подходящей к берегам в массовом количестве, в отгороженных от моря (или реки) участках водоема с искусственным затем подкармливанием мальков, вплоть до достижения ими товарного веса. Рыбоводы-угреводы в Сибарисе также были освобождены от уплаты налогов.

В конце VI в. до н. э. Сибарис в результате войн был захвачен врагами и разрушен. Но память о сибаритах осталась, в том числе и на страницах истории рыбоводства.

Узнать лосося среди остальных рыб наших вод просто: на спине у лососей 2 спинных плавника, из которых один — настоящий, с заметными разделенными перепонкой лучами, а другой — короткий и маленький, так называемый жировой плавник, лучей не имеет: Есть, правда, жировой плавник и у сомов, но усатого сома с безусым лососем не спутаешь.

Большинство лососевых рыб — неутомимые путешественники. До достижения половой зрелости они живут в море, где усиленно питаются (преимущественно рыбой), а когда наступает пора нереста, устремляются в реки. При этом рыбы всегда возвращаются в ту реку, где появились на свет из икринки. Такое явление возврата в родную реку называют хомингом (от английского слова home — дом). Как же узнают лососи свой родной дом? Этот вопрос уже давно занимает ученых. Но однозначного ответа пока нет. Эксперименты, проведенные с мечеными лососями, позволили установить, что рыбы находят свой приток по специфическому запаху донных осадков. А вот как, путешествуя по морским просторам, находят они свою реку — пока неизвестно. Возможно, рыбы используют какие-то особенности водоемов, например течение, рельеф дна. А может быть, здесь играют роль какие-то чувствительные обонятельные или навигационные органы? Исследователям еще предстоит потрудиться над решением этой задачи.

Но вот устье нерестовой реки найдено, и начинается долгий изнурительный путь к нерестилищам. Лососей не останавливают ни быстрое течение, ни мелкие перекаты, ни пороги, ни водопады. Через перекаты перебираются они ползком на брюхе, иногда выставив из воды всю спину, а водопады штурмуют, прыгая в высоту на 2-3 м. Если не удалась первая попытка, рыба, отдохнув, повторяет ее снова и снова, до тех пор, пока преграда не будет покорена. Ведь надо спешить, чтобы добраться до нерестилища вовремя!

Конечно, такой путь отнимает много сил. В реку лосось входит сильной, упитанной рыбой. Сначала он играет, высоко выпрыгивая из воды. Но постепенно прыжки его становятся реже и ниже. Снижается скорость движения. Даже цвет мяса у лососей к нересту меняется. Розово-красный цвет придают их «мясу» красно-желтые каротин оиды (как и у моркови), содержащиеся в жировой ткани. «Мясо» рыб к началу нерестовой миграции содержит больше всего жира и наиболее интенсивно окрашено, а к моменту откладки икры содержание жира резко падает и «мясо» рыб бледнеет. У некоторых рыб происходят такие сильные изменения обмена веществ и внешнего облика, что они погибают. Дороже всех платят за возможность оставить после себя потомство дальневосточные лососи — они погибают после первого же нереста. Один русский ученый более ста лет назад совершенно правильно назвал их нерестовую миграцию кочеванием до смерти.

Что же заставляет лососей идти размножаться в реки? Как и когда возникли их миграции? На этот счет существуют только гипотезы. Вот одна из них. Когда-то, давным-давно, лососи постоянно жили в море. Там они откладывали икру, которую вынуждены были охранять от многочисленных морских хищников. Но вот как-то случайно несколько рыб выметали икру в устье реки. Вода здесь почти пресная, а многие морские хищники этого не любят. В результате лососи выгадали: икру охранять стало легче. Потомство их вновь отложило икру в опресненной части моря. И постепенно лососи освоились в реке. Они стали подниматься на нерест все выше и выше. Туда, где было меньше врагов, чище вода и больше удобных для нереста каменистых мест. Здесь можно уже не сторожить икру, а закопать ее в песок и гальку.

Другая гипотеза предполагает, что лососевые рыбы сначала жили в реках, а потом ушли на нагул в море, где этим крупным рыбам легче было прокормиться. Но для развития их икры условия в море оказались неподходящими: закопанная в камни икра здесь неминуемо бы погибла из-за недостатка кислорода, а брошенная на произвол (лососи икру не охраняют) была бы тут же съедена хищниками.

Осенью из Аральского моря входит в Амударью типично проходной (нагуливающийся в море, а нерестящийся в реке) аральский лосось. Из лососей это не самая крупная рыба (масса — 13-14 кг). Как и у других лососевых рыб, бока и брюхо у него серебристые благодаря покрывающей их мелкой серебристой чешуе, а спина — темная, зеленоватая. По всему телу разбросаны черные пятна.

Входят лососи в реку с еще незрелыми икрой и молоками, дозревают за время миграции вверх по течению реки. В первых рядах торопятся на нерест самые крупные рыбы, они и по реке поднимаются выше других. Следом за «вожаками» идут рыбы средних размеров, их гораздо больше. Это так называемый массовый ход. И наконец, опаздывая на несколько месяцев, устремляются в реку самые маленькие.

Добравшаяся до нерестилища самка вырывает в песчано-галечном грунте большую яму, длиной до 2-3 м, и ложится в нее, упирая голову в камень. Вечером или рано утром к ней подплывает самец. Возбужденная присутствием самца, самка выпускает немного икры. Самец тут же устремляется вперед, задевая самку своим боком, и выпускает струю молок. Затем он останавливается недалеко от самки и в то время, как из нее потоком бежит вся оставшаяся икра, поливает эту икру молоками. Одновременно боковыми движениями хвоста самка торопится забросать оплодотворенную икру песком и галькой. Делать это надо быстро, так как любителей лососевой икры в реке достаточно. Лишь немногим из нескольких тысяч отложенных самкой икринок удается стать взрослой рыбой.

Аральский лосось (Salmo trutta aralensis)

Исхудавшие, израненные о камни отнерестившиеся рыбы плывут вниз по течению. Достигнув моря, они вновь начинают усиленно питаться и восстанавливают свои силы. Теперь можно еще раз отважиться на утомительное путешествие. У черноморской кумжи, близкого родича аральского лосося, известны особи, нерестившиеся до 4 раз в своей жизни. Но таких рыб немного. Основу нерестового стада обычно составляют рыбы, которые будут размножаться второй раз. И конечно, чем интенсивнее промысел, чем больше преград на пути, тем меньше шансов повторно оставить потомство, тем реже встречаются и крупные рыбы.

Итак, забросав икру галькой или песком, самки лососей бросают свое беззащитное потомство на произвол судьбы. Что же будет с ним дальше? Но, оказывается, оно вовсе не такое уж и беззащитное. Во-первых, икра в бугре совсем не такая, какой она была в теле самки и выметывалась в воду. Большинство знает икру лососей лишь по содержимому консервных банок: крупные, оранжевые, у некоторых видов почти красные, нежные мягкие шарики. А вот в природе, как только выметанная самкой икра попадает в воду, с ней происходит удивительное превращение: это уже не мягкий шарик, а жесткая бусинка. Попробуй раскуси или раздави такую! Да и бугор надежно укрывает икринки от чересчур пристального внимания окружающих. Не очень-то его раскопаешь! Особенно, если речной любитель деликатесов не вышел ростом.

Бывают, правда, случаи, когда сами лососи разоряют свои гнезда. Происходит это тогда, когда пришедших на нерест рыб очень много, а мест, пригодных для устройства бугров с проточной и чистой водой, на течении, где достаточно «строительного материала», мало. Тогда задержавшиеся и пришедшие на нерестилище с опозданием самки начинают рыть свои ямы на месте уже построенных бугров, разбрасывая вместе с галькой отложенную ранее икру. Эта икра подхватывается течением и уносится с нерестилищ. Попадет ли она потом в желудок какой-то рыбы или окажется где-то под корягой, среди ила и гниющей травы — конец один. Но именно такой исход и предусмотрен самой природой. Происходит естественная регуляция численности рыб, откладывающих икру в одном месте. Для чего нужна такая регуляция? Если из икринок вылупится очень много мальков, то прокормиться в реке им будет нелегко, да и после выхода в море корма не хватит. Но у аральского лосося из-за его низкой численности такой проблемы нет.

Ученые, исследовавшие степень зрелости половых продуктов отдельных отловленных особей аральского лосося, предполагают, что он нерестится в Амударье в ноябре. На нерестилищах в это время холодно, и икра развивается медленно. Только через несколько месяцев личинки покидают оболочку икринки. На все это время, а также на короткий период до начала активного питания им хватает питательных веществ, запасенных в икре (не случайно икра лососей считается высококалорийным продуктом).

Мальки лососей на взрослых особей совершенно не похожи. На Севере этих бойких, подвижных рыбешек называют пестрятками. Они действительно пестро окрашены, с темными поперечными полосками на боках, темной спинкой, покрытой коричневыми и красными круглыми пятнышками. Такая окраска — тоже средство защиты. Она делает молодь едва заметной среди камней и на быстром течении, где мальки живут долгое время.

В реках пестрятки питаются личинками ручейников, рачками, упавшими в воду насекомыми. Очень медленно они спускаются к устьям рек. Выход в море начинается после того, как молодь достигнет так называемой покатной стадии. Для разных видов лососей и в разных реках возраст, при котором происходит скат молоди, и, соответственно, ее размеры различны. Молодь аральского лосося может обитать в реке около 2 лет и только потом скатываться в море. В это время облик рыбок очень сильно меняется. У них исчезают темные полосы и пятна и тело покрывается серебристой чешуей. Это превращение называют смолтификацией (по-английски серебристая стадия называется «смолт»). Скатывающиеся в море серебрянки частично переходят на питание рыбой, но и сами они в этот период наиболее уязвимы, так как уже утратили защитную речную окраску. Особенно много их гибнет во время выпуска молоди рыбоводных заводов.

Как показали исследования, поведение молоди во время ската очень сильно зависит от ее происхождения: естественного или искусственного нереста. Искусственная молодь бесхитростна. Она не умеет использовать эффект освещения и особенности дна, позволяющие естественной молоди проскользнуть мимо зубастой пасти хищника, не выгадывает время: когда лучше продолжать путь, а когда затаиться, вот и попадает на обед щукам. Но у некоторых видов лососей встречается и особенно хитрая молодь: она в море вообще не скатывается. Очень часто встречаются так называемые карликовые самцы, которые созревают, не выходя в море, в более раннем возрасте и при меньших размерах, да и окраску сохраняют младенческую.

Эти самцы участвуют в нересте наравне с крупными проходными самцами, при этом фактическая «доля их участия» может быть даже выше, поскольку во время нереста выяснением отношений занимаются только большие самцы, а появление мелких соперников остается незаметным. Для некоторых лососевых, например гольцов, известны случаи, когда и часть самок созревает в пресной воде, а потом нерестится вместе с проходными рыбами. Наличие таких карликовых производителей среди стад проходных рыб объясняется экономностью природы: не-сколько мелких самцов, съев за свою жизнь меньше корма, чем крупный самец, которому необходимы еще и запасы для миграции, вполне компенсируют число продуцируемых им половых клеток. А вот зато крупная проходная самка отложит больше икры и с большим запасом питательных веществ для будущего потомства. Аральский лосось и в начале нашего века был редкой рыбой. Из-за этого образ его жизни остался неизученным.

В последние годы ни одного случая поимки аральского лосося неизвестно. Однако надежда на восстановление этой рыбы пока еще есть. Дело в том, что в притоках верховьев Амударьи обитает жилая, т. е. не выходящая никогда в море, форма аральского лосося амударьинская форель. Ученые предполагают, что до самого последнего времени нерестилища этой форели и лосося могли частично совпадать. А это значит, что в «жилах» форелей течет кровь исчезающего лосося. Вероятность такого предположения подкрепляется фактами из жизни уже упоминавшейся черноморской кумжи.

Литература: Александровская Т. О., Васильева Е. Д., Орлова В. Ф. Рыбы, амфибии, рептилии Красной книги СССР: Береги природу! — М.: Педагогика, 1988. — 208 с.: ил.

Апоногетон квинслендский распространен в Австралии. Австралийские виды апоногетонов имеют желтые или желтовато-зеленые цветки, необычные для растений этого рода. Обитают эти виды во временных водоемах, ямах, на затопленных равнинах, часто по краям заболоченных мест, обычно на глинистом грунте на небольшой глубине; часто встречаются в местах, хорошо освещенных солнцем.

Растение имеет шаровидное или овальное корневище до 2,5 см толщиной, шиповатое, с рубцами от опавших листьев. В процессе развития форма листьев меняется. Первые листья, появляющиеся при прорастании семян или корневища под водой, ланцетные, раноопадающие, до 20 см в длину и 3,5 см в поперечнике, основание их овальное, иногда с неглубоким сердцевидным вырезом; к вершине они зауженные, тупо-заостренные. Жилкование параллельное, основная жилка снизу выступает, обычно заметно до 7, редко до 5 или до 9 жилок; черешки до 10 см длины.

Основные листья у клинслендского апоногетона плавающие, светло-зеленые, узкоовальные, 5-11 см в длину и 0,8-3 см в поперечнике, основание имеют сердцевидное, редко округлое, к вершине овально заужены, с тупым концом, продольных жилок обычно до 7, реже до 9; черешки от 5 до 25 см длины — в зависимости от глубины водоема. Цветонос длиной 10-30 см, утолщающийся к соцветию; обвертка соцветия конусовидная, длиной 1,5 см, раноопадающая, изредка неопадающая.

Апоногетон квинслендский (Aponogeton queenslandicus)

Цветки собраны в одноколосковое, обычно густоцветущее соцветие до 9 см длиной и расположены на колосе равномерно. Венчик двулепестный, лепестки обратнояйцевидные, часто с ноготком, желтые, с одной жилкой. Тычинок 6, тычиночная нить у основания слегка расширяется. Пестиков 3, реже 4, семяпочек 8. Соплодие достигает в длину 10 см; плод с изогнутым клювиком. Семена размером 3X1 мм, с двойной оболочкой: внешняя свободная и прозрачная, внутренняя коричневая, плотно облегающая семя.

В аквариумных условиях апоногетон клинслендский хорошо растет и размножается при температуре воды и воздуха 26-28° С и рН 6,8-7,2. Грунт — крупнозернистый песок или мелкий речной гравий, замешанный на мелкой торфяной крошке и богатой гумусовыми веществами глине. Лучше растет в чистой свежей воде, при хорошем освещении и интенсивной аэрации воды компрессором или водяной помпой. Размножают растение семенами. Цветки опыляют 2-3 раза беличьей кисточкой.

Проращивать семена и выращивать рассаду апоногетона рекомендуется в стеклянной банке с уровнем воды 10- 15 см. Выращенная до 5-7 см рассада готова для посадки в обычный аквариум. Растение можно размножить и вегетативным путем — отделением дочерних растеньиц после развития на материнском не менее 3-4 листочков. Отделять молодые растеньица нужно очень осторожно, чтобы не причинить вреда маточному растению. У аквариумистов этот вид апоногетона встречается очень редко.

Литература: «Аквариумные растения. Справочник», Жданов В. С., «Лесная промышленность», 1981