Нередко среди наловленных сачком дафний и циклопов увидите вы прозрачные, свободно плавающие личинки комара-коретры. Длина этих личинок 10-12 мм.

Питаются коретры мельчайшими живыми организмами, плавающими в воде (планктоном). Ловят они и циклопов, и дафний, резким броском хватая рачка. Поэтому коретра, хотя и хороший корм для аквариумных рыбок, но опасна для ваших мальков, особенно для мальков, только что появившихся из икры.

Коретра выгодно отличается от мотыля и трубочника тем, что, помещенная в аквариум, не зарывается в грунт, а все время плавает в воде. Рыбкам приходится по-настоящему охотиться за ней, а такая охота — лучший способ кормления. По этой же причине хорошо кормить рыбок живыми дафнией и циклопом.

Мотыля и трубочника, чтобы рыбки не наелись сразу, кладут обычно в специальные кормушки-ситечки, через которые мотыль (трубочник) постепенно пробирается в аквариум. Кормушки-ситечки хороши еще и тем, что в аквариум не попадают погибшие мотыли (трубочник). Когда живые мотыли (трубочник) перейдут из кормушки в аквариум и рыбки переловят их и съедят, кормушки вынимают и очищают от остатков. Иначе погибший мотыль (трубочник) опустится на дно и испортит воду.

Желтый хирург, или зебрасома парусная желтая (Zebrasoma flavescenc)

Мотыля и коретру можно долго хранить в сырой тряпочке, только все время надо следить, чтобы тряпочка, а вместе с ней и корм, не высыхала. Нередко хранят коретру и мотыля в банке с водой, помещая ее в холодильник. Так, в банке, мотыль и коретра могут долго жить. Попробуйте сами, какой способ хранения корма покажется вам удобней, а главное, при каком способе коретра и мотыль дольше будут жить.

Итак, коретру можно наловить тем же сачком, каким ловят дафнию и циклопа, а вот мотыля приходится добывать из ила со дна водоема. Ил можно положить в миску или в тазик с водой и чем-нибудь размешать. Помните, что мотыль выстилает свои ходы в иле особой паутинкой? Ваша задача — размыть ил так, чтобы мотыль покинул разрушенные ходы. Покинув ходы, мотыль поднимется на поверхность, и тут вы его легко подберете небольшим марлевым сачком. Добывать мотыля нелегко, на его добычу требуется обычно и специальное разрешение, поэтому, если есть возможность, лучше приобретать этот корм для рыбок в магазине или у специалистов-мотыльщиков.

Литература: Онегов А. Школа юннатов. Живой уголок/Худож. В. Ра-даев, В. Храмов. — М.: Дет. лит., 1990. — 271 с.: ил.

Из оплодотворенной икринки развивается личинка, отличающаяся от взрослых рыб формой тела и нередко наличием различных временных органов.

В зависимости от количества желтка желточный мешок сохраняется у личинок более или менее длительный срок. По окончании его рассасывания личинки большинства рыб приобретают внешний вид, характерный для взрослых особей данного вида; они переходят на активное питание и превращаются в мальков. У некоторых видов рыб этот процесс несколько затягивается.

Уже на стадии личинки начинается линейный и весовой рост рыбы. В этот период рост происходит в основном за счет рассасывания желточного мешка. При переходе на активное питание рост продолжается за счет пищи. Рыбы растут в течение всей жизни; вначале этот процесс протекает быстро, затем рост все более замедляется.

Помимо возраста рыбы скорость ее роста зависит от целого ряда факторов. Большое значение имеет количество и качество пищи; большинство рыб на более ранних стадиях развития нуждаются в большом количестве сравнительно однообразной пищи, для многих же взрослых рыб желательна смена кормов. Важную роль играет температура; как правило, чем выше температура, тем быстрее рост, доходящий до максимума в оптимальных для данного вида условиях и замедляющийся при дальнейшем повышении температуры, а затем полностью прекращающийся. Гидрохимические условия также влияют на скорость роста рыб. Не последнее место занимает и видовая принадлежность рыбы (рыбы разных видов растут при оптимальных условиях с разной скоростью).

Важно сочетание всех благоприятных факторов. Так, оптимальные температурные и кислородные условия без необходимого количества пищи или указанных факторов при неблагоприятных условиях рН будут недостаточны для нормального роста. При различном сочетании факторов, влияющих на рост может быть несоответствие между увеличением линейного роста (длины) и весом рыбы.

Развитие начинается с момента оплодотворения икринки и делится на два периода — эмбриональный и постэмбриональный; последний начинается после выхода личинки из яйцевых оболочек. Для нормального развития играют роль в основном те же факторы, что и для роста.

Однако значимость отдельных факторов для роста и развития рыб в отдельных случаях не совпадает. Так, при определенном кормлении может происходить нормальный рост, но развитие половой системы задерживается или совершенно прекращается (в результате ожирения). И, наоборот, часто наблюдается более быстрое созревание при задерживающемся росте.

При наступлении половой зрелости окончательно развиваются половые железы, выделяемые ими гормоны вызывают разлитие половых признаков. По этим признакам и отличают в большинстве случаев самцов от самок. К первичным половым признакам относятся копулятивные органы самцов живородок и цихлид, яйцеклады самок цихлид.

Развитие с возрастом рыб их половых желез вызывает часто появление вторичных половых различий в размерах тела, величине и форме плавников, очень часто в степени яркости и характере окраски. Многие вторичнополовые признаки в гораздо большей степени проявляются во время размножения; некоторые — только в период размножения (жемчужинки у золотых рыбок), это так называемый брачный наряд.

Большинство аквариумных рыб живут не более 3-5 лет, некоторые цихлиды — свыше 10 лет, золотые рыбки — несколько десятков лет. Некоторые виды икромечущих карпозубых, живущие в естественных условиях всего лишь несколько месяцев, в аквариуме живут несколько лет, Можно считать, что в аквариумах рыбы, как правило, в благоприятных условиях живут дольше, чем в природных. Здесь они лишены конкуренции и получают достаточное количество пищи. У бойцовых рыб замечено, что они живут значительно меньше при частых помещениях их на нерест.

Литература: Аквариумное рыболовство. Н. М. Ильин

В качестве корма для мальков под общим названием «микрокорм» используют различных круглых червей (нематоды). Чаще всего с этой целью разводят турбатрикс (Turbatrix aceti). Это мелкие (длиной 1-2 мм), веретеновидные червячки, они двигаются, изгибаясь всем телом. Турбатриксы живородящи, при малом увеличении микроскопа внутри самок хорошо заметны скрученные спиралью молодые особи.

Турбатрикс и другие нематоды, содержащиеся в культуре, живут в условиях уксуснокислого брожения. Разведение культуры нематод весьма просто. В широкий стеклянный сосуд (тарелка) помещают небольшое стеклянное или фарфоровое блюдечко, а еще лучше чашку Петри, и наливают воду, к которой добавляют толокно в таком количестве, чтобы получилась кашица. В кашицу вносят культуру нематод, после чего сосуд неплотно прикрывают стеклом. Через несколько дней пищевая масса закисает, разжижается, и в ней начинается быстрое размножение нематод. Черви заползают в блюдечко или чашку, откуда их снимают акварельной кисточкой.

Вместо блюдечка или чашки Петри можно положить в кашицу куски толстого стекла или даже деревянные брусочки. В аквариум, червей переносят кисточкой.

Возможен и другой способ отделения червей от питательной среды. В этом случае кашицу набирают с поверхности ложкой и помещают ее в стакан с водой, хорошенько взбалтывают, через некоторое время черви осядут на дно, а мутную воду сливают. Проделав несколько раз эту операцию, получают чистых червей, пригодных для скармливания.

Попадая в аквариум, нематоды довольно быстро опускаются на дно. Поэтому особенно хорошо ими выкармливать тех рыб, мальки которых берут корм со дна, например цихлид, сомиков, барбусов и некоторых других.

Малькам, берущим корм в толще воды (тернеции, обликвы и др.), лучше давать его понемногу, но чаще. Для этого червей переносят кисточкой на фильтровальную бумагу, дают им слегка подсохнуть, а затем осторожно накладывают бумагу стороной с нанесенным кормом на поверхность воды. При этом черви некоторое время держатся на бумаге, а потом падают на дно. Хорошие результаты получают при осторожном опускании корма вблизи обогревателя, здесь турбатриксы некоторое время как бы парят в восходящих токах теплой воды.

Выкармливание многих видов рыб этими нематодами затрудняется значительной примесью к корму питательной среды. Однако тщательное промывание и отбор более мелких червей дают возможность выкармливать ими даже таких рыб, как неоны. При кормлении рыб круглыми червями необходимо чередовать их с другими видами корма. Следует учесть, что некоторые виды рыб отказываются есть нематод.

Литература: Аквариумное рыболовство. Н. М. Ильин

Наступило время Ивана Грозного (середина XVI в.). Как рассказывают разные источники, он уделял большое внимание прудам и рыбе. В его времена пруды стали средством награждения приближенных. За особые заслуги перед царем ими были одарены и многие опричники, включая знаменитого Малюту Скуратова.

Царь Иван IV много занимался и организацией прудового хозяйства. Так, например, он приглашал из-за рубежа специалистов для улучшения рыбоводного дела, сам руководил хозяйствами, требовал точного исполнения его инструкций, строго наказывая за отступления от них. Когда рыбовод по фамилии Стрельцов запустил в один из прудов «не ту рыбу», царь приказал даже отрубить ему три пальца на руке… Этот Стрельцов был, по-видимому, большим знатоком своего дела. Он оставил записи, где содержатся ценные наблюдения и выводы из практики разведения рыб. Попав снова в милость к царю, он был удостоен чести возглавлять государевы пруды, и добился увеличения товарной рыбы втрое, за что был впоследствии щедро вознагражден.

Другой знаток рыборазведения того времени ученик Стрельцова по прозвищу Годлатый. Он занимался прудами, принадлежащими многим опричникам, в том числе и М. Скуратову.

Из приведенных данных видно, что в XVI в. рыбоводство на Руси являло собой важную отрасль хозяйства. Надо полагать, что в те времена на Руси существовала и торговля живой рыбой, в том числе для рыбоводных целей, возможно, и на экспорт. К этому времени относится памятник испанской литературы — новелла «Роза и Шмель», где рыба из русских прудов упоминается как атрибут богатого сказочного дворца.

В XVII в. Россия считалась в Европе страной с наиболее развитым прудовым хозяйством. Разнообразные гидротехнические сооружения, пруды и водоемы существовали как для нужд царского двора, так и в хозяйстве монастырей.

С 1598 по 1605 г. в стране царствует Борис Годунов. Современники Годунова говорили, что никто другой не увлекался прудами так сильно, как он. В это время организуется множество новых прудов, составляются их переписи, измерения, карты, делаются попытки повышения их рыбопродуктивности.

В те же годы интенсивно занимаются рыбоводством и многочисленные тогда монастыри. В то время до половины всей территории России числилось за церковью. Монастырские землевладение и рыбоводство имели большое значение для экономики. Известны, например, рыбоводные прудовые хозяйства во владениях Троице-Сергиевской и Киево-Печерской лавры, Соловецкого и Воскресенского монастырей и в других местах. Причины развития рыбоводства в монастырях те же, что и в других странах, — церковные запреты на мясную пищу.

К концу времени правления Бориса Годунова относится сообщение французского инженера по имени Лериш. В своих записках он высоко оценивает рыбоводные успехи москвитян, считая, что они не хуже, чем у признанных тогда мастеров этого дела в Голландии.

Смутное время на Руси, пришедшееся на первую треть XVII в., не прервало дальнейшего развития рыбоводства. В это время далекие от политики рыбоводы уже употребляют новые методы оценки качества воды в пруду, применяя фрейзинскую, т. е. лакмусовую, бумагу. Если при опускании в воду эта бумага краснела — делался правильный вывод, что вода непригодна для рыб. В 1611-1630 гг. составлялась карта, куда наносились все пруды в окрестностях Москвы, где разводилась рыба. Иностранные гости в своих записках удивлялись богатству рыб, разводимых в стране.

Царь Алексей Михайлович (1629-1676), отец Петра I, тоже благоволил к рыборазведению. Известно, что у него на службе состоял в роли придворного рыбовода некий Гришка Соловей. Он возглавил ведение царских прудов, откуда, благодаря его усердию, стали вылавливать рыбы вдвое больше, чем раньше.

Занимались рыборазведением в то время и запорожские казаки на Украине, где ими были созданы многочисленные спускные пруды.

В этот период произошло еще одно, немаловажное для нашей темы, событие. Царю, очевидно, в качестве диковинного дара привезли из-за границы золотых рыбок. Заморский подарок пришелся ему по сердцу: рыбок поселили во дворце в вазах и подолгу ими любовались. Однако, как говорят, их совсем не кормили, и они вскоре погибли. Несмотря на бурное развитие рыбоводства в XVII в., аквариумистика в России так и не прижилась. Считают, что воспоминание о тех золотых рыбках осталось в народе и что одну из таких легенд рассказала однажды няня будущему великому поэту А. С. Пушкину…

С вниманием отнесся к рыбоводству Петр I. Вся история XVIII в. прошла под знаменем его реформ и нововведений, коснувшихся разных сфер жизни России. Затронули они и рыбные промыслы. Широко известны принятые тогда новые законы Петра, призванные обеспечить сохранность рыбных богатств в озерах, реках и прудах. Для этой цели был разработан специальный Табель запрещений и взысканий. Многие его меры, очевидно, преследовали цель организовать эффективное товарное рыборазведение в стране. Для этого царь приглашал специалистов-иностранцев, находил и выдвигал на ответственную службу способных соотечественников простого звания.

Мраморный гурами (Trichogaster trichopterus)

Петр I повелел переписать все пруды в стране и определить численность обитавших там рыб, а также приказал составить исторический свод по рыбоводству в России. Работы эти не были закончены, ибо страна переживала бурное время. Но все-таки удалось установить, что на Руси с древнейших времен и по время царствования Петра I разводили не менее 49 видов рыб, включая карпа и форель.

После смерти Петра I в 1725 г. интерес к рыбоводству в России слабеет. Однако оно все еще дает значительную часть столовой рыбы, как для аристократии, так и для людей низшего сословия.

Возродить общественный интерес к рыбоводству в какой-то мере пытался А. Т. Болотов — русский писатель, естествоиспытатель и агроном. В 1780 г. он начинает издавать новый журнал «Экономический магазин», где публикует целую серию статей, посвященных разным аспектам ведения сельского хозяйства, включая и разведение рыб в прудах. Болотову принадлежат идеи кормления рыб искусственными кормами, засева прудов культурными растениями и многие другие. Однако в его время большинство из них не могло быть реализовано.

Велика роль и других русских ученых того времени, глубоко изучавших проблемы разведения и переселения рыб. Среди них — друг М. В. Ломоносова академик С. П. Крашенинников. Он много и плодотворно работал над усовершенствованием рыбоводных прудов, занимался опытами по пересадке морских рыб в пресноводные бассейны

Занимался проблемами рыбоводства и крупный ученый того времени П. С. Паллас. Он, в частности, производил опыты с икрой карпа, добиваясь получения особо крупной рыбы.

В XIX веке интерес к разведению рыбы среди землевладельцев продолжает уменьшаться. Постепенно складывается представление о рыбоводстве как о деле несерьезном. Этот взгляд сохраняется вплоть до начала XX в. Однако именно в XIX столетии больших успехов достигла русская рыбоводная наука, во многом подготовившая последующее зарождение и развитие любительской аквариумистики.

Проблемой искусственного оплодотворения у рыб занимался и «крестьянин господ Демидовых» П. Малышев. По его проекту в 1857 г. был построен рыбоводный завод в районе Нижнего Тагила с тремя проточными бассейнами для выдерживания различных рыб, главным образом налима, и прудом для подращивания искусственно выведенной молоди.

С 1853 г. в этом направлении начинается плодотворная деятельность В. П. Врасского. Будучи владельцем большого имения Никольское в районе Валдайской возвышенности, где речки и озера изобиловали рыбой, ученый заинтересовался возможностью искусственного разведения рыб. Он провел многочисленные опыты и добился искусственного оплодотворения икры 15 видов рыб, включая форель, налима, плотву, щуку, ерша, уклею, снетка и других. В. П. Врасскому принадлежит и заслуга создания первого в России рыбоводного завода. По его проекту была построена под одной крышей система бассейнов объемом до 7 м3 воды каждый с регулируемой подачей воды из большого пруда. Вначале туда запустили десяток привезенных из Петербурга ладожских озерных лососей. Затем последовали опыты с получением от них икры и ее оплодотворением, а также открытие «сухого» способа осеменения икры, совершившее впоследствии подлинный переворот в рыбоводстве. Никольский рыбоводный завод быстро приобрел известность. Здесь начали разводить форель, лососей, сигов, стерлядь

и других. Мощность завода постепенно была доведена до 8 миллионов икринок разных видов рыб в год. В его бассейнах среди прочих содержались также и 49 китайских золотых рыбок, а значит, разводили там рыб не только для хозяйственного рыбоводства.

С 1856 г. в России появляются первые стеклянные аквариумы. Их изготовил и впервые начал продавать один из членов Российского общества акклиматизации А. И. Гамбургер. За короткое время любопытные москвичи раскупили в его мастерской 400 штук этих красивых сосудов-водоемов. В них стали содержать золотых рыбок, а позднее и макроподов, привезенных и размноженных тем же А. И. Гамбургером.

В 1867 г. выходит из печати первое русское руководство по аквариумистике. Это была книга П. А. Ольхина «Чудеса вод в комнате. Комнатный аквариум и его обитатели». Среди обитателей фигурировала главным образом знаменитая уже золотая рыбка.

Дальнейшее развитие любительской аквариумистики в России второй половины XIX в по праву связывают со многими энтузиастами и учеными, организовывавшими регулярные выставки. На них среди прочих экспонатов, как правило, демонстрировались многочисленные аквариумы с рыбками. Такая «наглядная пропаганда» аквариума, конечно, делала свое дело. Первые такие выставки проводились в Москве в 1863, 1872 и 1878 гг. Последующие восемь выставок были проведены отделом ихтиологии Русского общества акклиматизации в период с 1887 по 1898 г., когда его возглавлял известный русский ученый Н. Ю. Зограф. Посетители могли видеть одновременно в соседних аквариумах как декоративных (золотые, макроподы, бойцовые, барбусы, гурами), так и промысловых рыб наших вод (осетровых), а также и заморских экзотических рыб, включая ушастых окуней из Америки, и других.

Аквариумистика в России к началу нашего столетия постепенно становилась массовым увлечением.

Литература: Необычный аквариум. Глейзер С. И., Плонский В. Д.

Грандиозный штурм Амура начинают гонцы — самые большие, самые нетерпеливые и смелые особи. В основном самцы. Рвутся против течения они небольшими косяками — вроде бы разведотрядами или боевыми авангардами. Через несколько дней за ними устремляются полки первого хода кеты, в котором преобладают крупные сильные самцы, самок же гораздо меньше. Во втором ходе, одной-двумя неделями позже, оба пола в равном числе, а в третьем — икрянок больше. Но в общем за весь период хода и за ряд лет в стадах кеты самцов и самок примерно поровну.

Кета третьего хода на нерестилищах появляется самой черной, телом самой худой, подплывает она не столь дружно; зато долго. Но добирается поздно, когда рыбачьи страсти поулягутся, и много ее подходит к нерестилищам уже по шуге, а икру рыбы откладывают даже подо льдом.

Бывает, нерестовые бугры предшественниц разрываются, но зато при этом дренируется и промывается дно. И потому именно потомство третьего хода кеты, как выяснил еще В. К. Солдатов в начале века, оказывается наиболее многочисленным. И в значительной мере благодаря именно третьему ходу осенняя раса кеты бесконтрольным промышленным переловам до установления на Дальнем Востоке Советской власти противостояла значительно дольше, чем летняя, хотя нельзя снимать со счетов и гораздо большую нерестовую площадь поздней расы.

Половозрелость к этой рыбе приходит в 3-5, а то и 6 лет — кому как повезет и потому-то даже в одной лодке улова одноразмерных рыбин мало. Замечено, что осенняя кета имеет больший средний возраст. Посудите: в тысяче летних на трехлеток приходится около 150 штук, а у осенних — всего 40-50; зато 5-летних в той же тысяче: первых — 85, вторых же — 250, 6-летних — 5 и 14 соответственно. О семилетних долгожителях в рядах летней кеты нет и речи, в осенней же их четыре на тысячу.

Это известно еще со времен возникновения на Амуре массового лососевого промысла. Крупный ученый-ихтиолог Амурского отделения ТИНРО В. Я. Леванидов в 60-х годах на огромном материале возрастные соотношения в уловах кеты уточнил и конкретизировал: по его данным, четырехлетки в стадах летней расы кеты составляют преобладающую часть — 86-96 процентов, у осенней же — 54- 88,5; но 5-летних у первой кот наплакал, а у второй — от 10 до 38 процентов.

Нерестовые места — в чистых неглубоких протоках с мелкогалечным дном, слабым течением, обильным поступлением родниковых и грунтовых вод. Осенняя температура воды в них обычно от 4 до 14 градусов.

Нерест кеты являет собой захватывающее дух зрелище, оно наводит на всевозможные размышления. Кетовые нерестилища можно увидеть и вблизи моря, и в триде-вятьземельных далях от него. Природа распорядилась так, что годные для откладки икры речки рационально распределены между стадами этой рыбы на огромной территории бассейна Амура: летней расы — до Горина и Анюя, осенней — до Виры и Биджана включительно, а очень небольшое количество доходит до Бурей и даже до Кумары.

И трудно сказать, в какой приток Амура кеты заходит больше. Я наблюдал ее беспокойные стремительные косяки на Амгуни и Анюе, Куре и Вире, на Хоре, Бикине, Большой Уссурке… Они уходят порой так далеко от моря, что почти невозможно поверить: свыше полутора, до двух и более тысяч километров против течения! Без крошки еды! Это какую же выносливость, какую целеустремленность нужно иметь!

Однажды с егерем Николаем Ивановичем Калюжным в середине октября я залетел для осенних охотоведческих учетных работ вертолетом на реку Кур и случайно обосновался в палатке на берегу красивой протоки Асекты с богатыми нерестилищами кеты. И получили мы там счастливую возможность понаблюдать за размножением этой удивительной рыбы.

Асекта оказалась чистоводной речкой-невеличкой со светлыми плесами и рябыми перекатами, сплошь устланными крупной и мелкой галькой, с обрывистыми берегами и плоскими косами. Хмурая кедрово-еловая тайга то с одной стороны пододвигалась вплотную к воде, то с другой, уступая место вдоль кос на излучинах ивнякам и чозенникам. Поодаль зеленели горы. Это было типичное нерестилище нашего героя из семейства лососевых рода онкорин-хус.

Покой воды то и дело нарушала кета. Она выпрыгивала на плесах, шевеля тяжелый глянец, будоражила перекаты, разбивая бурунами и брызгами их переливчатую рябь. Иные на мелководье взвивались в воздух так близко от меня, что хорошо были видны большие глаза, а в них как будто безумная, какая-то маниакальная целеустремленность.

Кета (Oncorhynchus keta)

Кругом было много снулой кеты — сненки. Она валялась по берегам, лежала на дне тихих заводей, торчала в заломах. И еще целая, и уже облезшая, поеденная и расклеванная, и одни лишь скелеты. Я видел в пронизанной светом воде косяки сильных, стремительных рыб в брачном наряде, спешащих дальше. Здесь же отдыхали и те, чье путешествие уже закончилось, но которые еще не отнерестились.

Повсюду стояли и двигались зубатки, спаровавшиеся для продолжения рода. Одни рыли нерестовые гнезда, другие, совсем почерневшие и сгорбленные, уже зарывали заполненные оплодотворенной икрой ямы, третьи — едва живые — отгоняли от своего бугра ленков, хариусов, гольцов и прочих пожирателей икры. Гнать приходилось не только их, но и своих же сородичей, потому что другим парам ничего не стоило разрыть бугор ближнего своего, разбросать чужую икру и отложить свою.

Было на нерестилище много и таких, что уже почти не шевелили жабрами, то и дело сваливались на бок, лишь чуть-чуть вздрагивая вконец измотанным телом. Иных подхватывали струи течения и сносили, но они неведомым чудом выжимали из себя уже тысячу раз последнюю частицу силы, уходили из этих струй к берегу, в затишье, и вдоль него снова карабкались вверх, к своему бугру, где было продолжение жизни в потомстве.

Невозможно было поверить, что эти жалкие, горбатые и плоские, худые и черные, избитые и израненные, с бесцветными обтрепанными мочалами вместо хвостов и плавников зубастые страшилища с почти белыми жидкими мышцами всего два месяца назад находились в полутора двух тысячах километров отсюда и были красивыми, стройными, серебристыми, полными энергии рыбами. Знал я, но не укладывалось в сознании, что все эти два месяца единственно инстинкт продолжения рода гнал их бесподобным, просто грандиозным марш-броском против течения.

Одну брачную пару в протоке напротив палатки я запомнил с первого дня. Самец был очень крупным, довольно светлым и почти не пострадавшим, если не считать характерной метки: где-то цеплялся за острый большой крючок перемета верхней частью хвоста, но благополучно сорвался, унеся на себе белую рану в палец глубиной. Увечье пустяковое. Самка же отличалась от других почти неутраченной, а лишь слегка пожелтевшей серебристостью, пересеченной поперечными малиновыми, еще не очень темными, как у других, полосами. И у нее имелась метка: круглый след позади правого грудного плавника, оставленный присоской миноги.

Пара эта приплыла в силе, гнездо у нее было еще впереди, и я с интересом наблюдал за нею, иной раз просиживая в тени склоненного к воде громадного тополя час-другой. Наблюдал как можно осторожнее, потому что спугнуть рыб ничего не стоило. А испугать их могла и тень, упавшая на воду, или вспышка спички.

В первый после нашего знакомства день Светлые — так я их назвал — отдыхали, застыв под навесом корней того самого тополя. Стояли они рядом, голова к голове. Самец превосходил самку почти на четверть длины, а массой наверняка двукратно. Стояли они неподвижно, лишь устало шевеля плавниками да прогоняя воду под жаберными крышками.

У них все осталось в прожитом. И те далекие края, и плавание по океанскому безбрежью к устью Амура.

Грандиозное путешествие вверх по реке проходило как по строжайшему расписанию. Ожидая своего часа, миллионы стремительных серебрянок скапливались в лимане Амура, потом, словно по команде, срывались со старта и громадными косяками устремлялись вперед, преодолевая в сутки огромное для их размеров расстояние против течения и каждодневно расходуя один-два, а то и три процента жировых запасов. Единственной их заботой было не сбиться с пути, не потерять свою родную струю, не ошибиться в развилках сотен рек, добраться до той узкой быстрой речушки, которая оставалась все эти годы запечатленной в сокровенных тайниках неразгаданной памяти рыбьего естества.

Размышляя об этом, я пытался представить себя на месте Светлых. Словно не их, а меня в море преследовали хищные киты косатки, сивучи и котики. Траулеры с громадными сетями под разными национальными флагами. Не всем рыбам удалось избежать их. А потом появлялись новые враги — тюлени, белухи, калуги. Люди на реках были самыми опасными: они перегораживали путь громадными заездками с неодолимой железной сетью и частоколом, перед которыми вода вскипала, как в аду, из которых забирали почти всю скапливающуюся и мечущуюся кету. Прорвавшихся вверх поджидали тысячи капроновых сетей и неводов, потом были железные вентери, переметы с густой бахромой иглоострых стальных крючков, остроги, крючья…