Выбор Федя остановил на взлобке, круто огибаемом речкой, сердито разворчавшейся на крупнокаменистом порожистом перекате. Плесы выше него и ниже сверкали бело-голубыми зеркалами, а снизу под яром шевелилось глубокое уловце с мягкими завихрениями. Вода тут спокойно отдыхала в каких-нибудь 2-3 метрах от туго закрученных струй мощного потока. И для палатки место веселенькое да продуваемое, и сухостоины тут же…

Пока мы передыхали, сидя на рюкзаках, над уловом запорхал желтый мотылек. Федя указал на него сигаретой: «Последи за ним». И всего через десяток секунд, когда мотылек замельтешил уже над потоком, из воды стремительно вырвался хариус, ослепил нас отблеском радужного солнца и исчез вместе с поживой. А друг мой пояснил: «Такое нечасто бывает. Обычно харьюз берет с поверхности… Видишь круги да короткие бурунчики по воде? Это его работа. Ни одну мошку не пропустит, ни комара или муху… Да, здесь на короеда или червяка ловиться похуже будет… Во вчерашней яме харьюз голодный был, а здесь подавай ему мух…»

Был полдень, рыбалку мы оставили на вечер и занялись своей привычной работой. Поставили в тени разлапистой ели палатку, наготовили дров, в косогорчике устроили коптильню. Искупались на плесе выше переката, почаевали, перекусив зашашлычениыми вчера хариусами…

В сопки я уходил на три часа, а когда вернулся — на кукане слабое течение шевелило десятка два хариусов и двух солидных ленков. Федя улыбнулся: «Каков улов?» Но больше меня удивила большая, до блеска начищенная сковорода.- «Где взял?» — спросил. «А тут в километре зимовье Андрея Суанки… Сбегал туда. Потом отнесу. Нет рыбы вкуснее свежего жареного хариуса… Ну, раздевайся, охолонись да принимай очередной урок харьюзиного промысла».

Была для меня приготовлена хорошая длинная удочка с искусственной мушкой и вторым крючком для наживки. Без грузила. И полная спичечная коробка слепней с куз-нечиками. Вручил все это мне Федя с коротким, как ружейный дуплет, приказом: «Делай, как я».

Сначала мы ходили, забрасывая и проводя приманку по течению, по пояс в воде. Первым делом я удивился: «Распугаем рыбу», — но мне мой учитель разъяснил: «Непуганый кадана стоящего в воде человека не боится». Потом я раздосадовался: «Почему ты таскаешь в пять раз больше меня? Секрет не выдаешь?» — «А весь секрет в умении и навыке, — отвечал мне Федя. — Терпение, реакция. Главное же — надо хорошо проводить мушек. Возле валунов, над коридорчиками между травой, под крутячками…» Несколько хариусов с моей уды сорвались, и я получил взбучку: «Что ли не знаешь, что у харьюза рот слаб? Обрываешь. Дергай без проволочки, но мягко. И не зевай — и не спеши. Вырабатывай сноровку, Он ведь что молния».

В одном месте раз за разом выбросили мы пять рыб, а Федя пошел дальше. Мое недоумение развеял все так же просто: «Выловили. Других искать нужно».

Потом на его крючок сел хариус размером почти с сига, на которого видом и смахивал. Что та рыба выделывала! То тянула в глубину, то вырывалась на стремнину и мчалась по течению. Прыгала, извивалась, плескалась. Я тут немедля проявил бы свою силу, а Федя держал рыбу внатяжку да приговаривал: «Пусть устанет, не то оборвется», Через пару минут он подтащил хариуса, до смерти умаявшегося и отрешенно присмиревшего, мы уложили славную добычу в тени на мокрый мох и залюбовались ею.

Было в этом красавце-силаче 45 сантиметров, а потянул он 950 граммов. Федя, переловивший не одну тысячу хариусов, и то уважительно изрек: «Великан. Одному и не съесть…»

Вечером я вскрыл кишечник того великана и с помощью Феди долго разбирался в гастрономических наклонностях хариуса. А меню его оказалось разнообразно-изысканным! Не только всякую порхающую живность нашли мы, но и рачков-бокоплавов, крошечных моллюсков, личинок ручейников, червей. Гусеницу, кузнечика, муравьев… И даже мальков! И даже харьюзенка со спичку! И такого же леночка!..

Федя, осмотрев все это, пошел в лес, и я вскоре услышал, как затрещал разламываемый пень… Когда уставшее солнце стало прятаться в гущине хребтового кедрача, он забросил в улово удочку, оснастив ее поплавком, грузильцем и двумя крючками с короедами.

Пока я чистил рыбу и готовил ужин, он принес, сияя широкой улыбкой, такую связку ленков и хариусов, что молча сел я на бревно и подумал: «Неужели мы, люди, и эти рыбные богатства растранжирим?» А Федя подкрепил мои опасения: «Как будто в очереди стояли на короедов… Только надолго ли здесь рыбы столько? Раньше ее было полно кругом, теперь же многие речки опустошили…» Я подумал, подумал да и сказал (легко, дабы не обидеть, но и строго, чтоб самим себя как бы осмотреть со стороны): «А мы-то зачем столько наловили, если хватило бы и втрое меньшего?.. На Петра кивать проще простого, но вот самому себе быть судьей — труднее. Не всякий может, а большинство не хочет… Добыть-то рыбки побольше каждый норовит… Завтра — запрет на рыбалку, уважаемый Федор Уза…» Хотел он мне тут же что-то возразить, но промолчал, гася светлые искорки в черных глазах.

Хариус сибирский (Thymallus arcticus)

Утро было ненастное, но мы все же решили сходить в горы, посмотреть, какой здесь будет урожай кедрового ореха, как много бельчат народилось, с лимонником как, с виноградом… Федя собирался в маршрут бойко и даже радостно. Я взглянул на него вопросительно, а он пояснил: «В ненастье харьюз все равно плохо клюет — вяло. Как и после дождей, когда вода замутится, в жару… Чем прохладнее да яснее — тем он бодрее. Так-то, усекай, уважаемый Сергей Петрович». Шпильку, знать, воткнул мне в мягкое место.

Я напомнил ему о своем запрете на рыбалку, а он этак легонько заупрямился: «Ты — не лови. А я нанаец, рыба у меня — в печенке, без нее я не человек… Пяток штук — всего на сковородку свеженины! — не грех. Тем более что мы в глухой тайге». Я промолчал.

Возвращались на табор к вечеру тропой вверх по той же речке: спустились с гор к ней километром ниже. И в том месте, где вода трудно и шумно прорывалась к еще далекому Бикину сквозь скалистый хаос, мы с 10-метровой высоты мыса заметили выводок бурой оляпки — родительскую пару с четырьмя уже летающими птенцами. Не были эти птицы для нас невидалью, но их ловкость, смелость и удивительная приспособленность к жизни в горных кипучих ключах и речках неодолимо тянула… И мы, не сговариваясь, дружно сбросили рюкзаки, уселись у обрыва и впились глазами в водяных воробьев, как их прозвали русские охотники за чисто внешнее, весьма приблизительное сходство. Скорее всего, оляпка обличьем схожа с дроздом, которому нарядно укоротили хвост.

Самое интересное в этих птахах было то, что они бесстрашно и свободно ныряли в стремительный поток реки, легко осиливали его напор, сильно гребя крыльями в оригинальном «полете» в воде. И были они при этом в таком густом бисере воздушных пузырьков, что казались серебристо-белым чудом.

С противоположного скалистого яра в речку падал тонкослойный, но широкий водопад, отсекающий тенистую нишу под каменной нависью. Оляпки играючи пронизывали этот водопадик и словно куда-то дальше улетали по невидимым нам коридорам. Но Федя пояснил: там гнездо…

Об этом я и сам догадался, но удивился сказанному Федей: «Где оляпка — там и харьюз, и ленок. А знаешь, почему? Да потому, что любят все они собирать на дне один и тот же харч — ручейников, рачков, улиток, малечков. И где этой мелюзги больше всего — там и оляпка, и ее водяные соседи-конкуренты… Ты посиди немного, я тем временем докажу, что правду говорю тебе, и только правду… Хотя и погода не для клева».

Через пару минут он уже забрасывал удочку. Крючок с наживкой умело проводил над дном. Вытаскивал его из воды и снова опускал. Отошел он от меня всего метров десять — и уже выдернул и бросил в котелок хариуса. Рядового, 10-дюймового. А пока я докуривал сигарету, в тот котелок шлепнулся восьмой — такой же 10-дюймовый. Уже на ходу спросил его: «Где же ленки?» Федя ответил откровенным удивлением: «Я же их не ловил, я забрасывал на харьюза. Ленок стоит в это время в других местах…» Мне стало немного неловко. Опять подумал: как же много знает этот нанаец по имени Федя Уза.

Вечером, пока он раздувал коптильню, я чистил хариусов, сдирая крепко сидящую чешую. Мой спутник стал настраивать сковородку на камнях, подсунув между ними немного угольков и прутиков. А когда зашкворчали на ней хариусы, продолжал просвещать меня: «Я как-то в мае рыбачил, хариус нерестился и не клевал. Спаровались они, играют — не до еды им… Знаешь, как интересно икру откладывают? А в ямки, где мелкая галечка с песком. Трутся, суетятся. А икру зарывают! Что маленькая кета! Даже икринки такие крупненькие, тяжеленькие и почти красные, И нерестятся-то там, где роднички бьют, но в затишках, чтоб не так сносило икру. А малечки выклевываются почти через месяц!.. Но что хочу сказать. К концу лета мелюзга уже с лезвие твоего скальпеля, и такие же блестящие, только в поперечных темных пятнышках. Стайками шныряют. И вот подсмотрел я как-то: налетел на такой табунок на мелком месте крупный харьюз, ударил хвостом, оглушил кой-каких и заглатывает. Я от возмущения камнем в него… А потом подобрал двух еще не оклемавшихся малявок и — на крючок их. И вытащил того разбойника. Поболее вчерашнего был. А пока он прыгал по косе, из него три таких харьюзеночка и выскочило».

Подумал я, подумал, посматривая на своего спутника, а тот на меня поглядывает, ожидая ответа. И я сказал:

«В мире животных жестокость — в наших оценках — часто целесообразна. Даже необходима. Мы еще многого не знаем. О том же хариусе — ведь его в этой речке еще хватает, может, даже излишек населения иногда появлялся, при котором срабатывают механизмы саморегуляции численности… Не исключено, что в таких вот стайках мальков от разбойного налета оглушаются самые слабые, которых природа всегда выбраковывает…»

Утром следующего дня я встал рано, но Федя опередил меня намного: он успел уже поймать трех великолепных ленков и дюжину хариусов… Уловив мое намерение рыкнуть: «Зачем рыбачил?», он набрал в руки золы и посыпал ею склоненную голову: «Прости, Петрович, нанайца… Ведь рыба с древности для нас — главное в жизни…»

Не мог я его ругать: всего в два дня сделал он меня грамотным харьюзятником и преклонил перед живым серебром хрустальных омутов.

Да, у каждого рыбака свои пристрастия, о горных районах, где нет карасино-сазаньих обителей, где все реки шумны и холодны, кого же ещ» любить, как не хариуса, ленка да тайменя! А харьюзятники после того похода с Федей мне симпатичны. Теперь я их узнал много, и все они с какой-то особинкой.

Литература: Сергей Петрович Кучеренко «Рыбы у себя дома». Хабаровск, 1988

Родина кардиналов — Южный Китай. В нашей стране эти рыбки появились лишь в 1946 году, вот почему ничего не говорилось об этих интересных рыбках в книге о живом уголке, изданной еще до войны.

Кардиналы — небольшие рыбки. Самочки и самцы одинаковых размеров и редко достигают в длину 4 см. Обычно эти рыбки длиной всего 2,5-3 см. Верхняя часть тела кардиналов желтовато-коричневая. Брюшко серебристо-белое. У самочки брюшко полнее, выпуклее, самец стройнее самочки. По бокам у кардинала идет узенькая золотистая полоска. У молодых рыбок-мальков она светится, будто фосфорическая. Хвостики у кардиналов ярко-красные, с прозрачными уголками.

Содержат кардиналов либо вместе с другими рыбками, либо в отдельном небольшом аквариуме. Для пяти — семи рыбок достаточно аквариума емкостью около 10 л.

Аквариум засаживают папоротником, элодеей, кабомбой. Плавающих растений много не помещают, так как кардиналы любят такие аквариумы, где хорошо освещается дно.

Температура воды в аквариуме, где живут кардиналы, 19-21°. Чтобы кардиналы начали размножаться, температура воды должна быть чуть выше 21-23°. Аквариум, где рыбок хотят развести, ставят обычно так, чтобы его освещали утренние или вечерние лучи солнца.

Лучше всего разводить кардиналов в невысоких аквариумах при слое воды не более 20-25 см.

Кормят кардиналов, как и небольших рыбок, например гуппи, мелким мотылем, трубочником, живыми дафниями и циклопами. Это лучший для них корм.

Кардинал (Tanichthys albonubes)

Чтобы рыбки успешно разводились, на четыре — шесть самочек сажают два-три самца. У меня в аквариуме было три самочки и два самца, и каждый день я находил по десять, а то и по двенадцать мальков (одна самочка мечет три — пять икринок в день).

Есть и такой способ разведения кардиналов: перед нерестом самочек и самцов разъединяют на восемь — десять дней, после чего снова сажают вместе. В этом случае рыбки мечут всего два дня, при этом каждая самочка за это время выметывает по двадцать — тридцать икринок. Потом взрослых рыбок снова рассаживают на восемь — десять дней, снова сажают вместе, и снова два дня продолжается нерест.

При таком способе разведения у вас будут примерно одновозрастные мальки, мальки-ровесники, выращивать которых значительно легче. Но честное слово, мне такой промышленный способ не нравится. Мне больше нравится, когда кардиналы размножаются в аквариуме так же, как в природе, выметывая за день всего несколько икринок. При таком естественном способе разведения ты почти не вмешиваешься в жизнь взрослых рыбок, не беспокоишь их, не навязываешь им свои условия — здесь ты просто наблюдатель, которому могут открыться многие тайны этих рыбок. И еще: при естественном способе разведения каждый день около аквариума с кардиналами тебя будет ждать радость, каждый день эти красивые рыбки будут дарить тебе новых мальков.

При хорошем кормлении мальки кардиналов растут быстро. Сначала их кормят инфузориями, «живой пылью», затем мелким циклопом, мелкой дафнией. При хороших условиях рыбки становятся взрослыми уже через пять месяцев.

К сожалению, кардиналы живут недолго — всего полтора-два года.

Литература: Онегов А. Школа юннатов. Живой уголок/Худож. В. Радаев, В. Храмов. — М.: Дет. лит., 1990. — 271 с.: ил.
Фото: http://www.hobbykwekers.nl/

Ряска маленькая (Lemna minor). Конечно, вы встречали это растение и в большом пруду, и в небольшом прудишке — в летнее время порой ряска так разрастается, что закрывает собой большую часть поверхности небольшого водоема.

Размножается ряска отростками, которые отделяются от пластиночки и со временем становятся сформировавшимися растениями.

Если ряске в аквариуме достаточно света, то она живет там круглый год, образуя на поверхности как бы ковер со свисающими вниз корешками, среди которых с успехом прячутся мальки (корешки у ряски — это лишь органы равновесия, удерживающие пластиночку растения в горизонтальном положении на поверхности). Ковер ряски на поверхности аквариума — хорошая защита от сильного света, который может вызвать цветение воды.

Итак, в отличие от роголистника, элодеи, ряска в аквариуме не отмирает на зиму, если ее достаточно хорошо освещают. В пруду же она ведет себя иногда по-другому. Если с осени были сильные заморозки, то ряска погружается на дно и отмирает, но при этом зачатки молодых побегов сохраняются, зимуют на дне, а весной поднимаются к поверхности и быстро разрастаются, застилая собой воду пруда. Может зимовать ряска в пруду и плавая подо льдом. При этом она не теряет жизнеспособности. И тогда весной, как только разойдется лед, на поверхности водоема можно увидеть эти растения.

Ряска маленькая (Lemna minor)

Ряска трехдольная (Lemna trisulca). Эта ряска отличается от ряски маленькой прежде всего формой листовой пластинки, как будто поделенной на три дольки — отсюда и название растения.

Как и ряска маленькая, ряска трехдольная встречается в обычных непроточных и малопроточных водоемах нашей страны. Она хорошо чувствует себя в аквариуме и не отмирает на зиму, если в аквариуме хорошее верхнее освещение.

Отправитесь вы на поиски ряски, встретите ряску трехдольную и ряску маленькую — и обязательно отметите еще одно различие между ними. Листики ряски маленькой плавают на самой поверхности воды, а основная масса ряски трехдольной находится не на поверхности, а в самой воде. Такие комочки плавающей в воде ряски трехдольной — прекрасное убежище для мальков.

Размножается ряска трехдольная своеобразными ответвлениями, которые долго остаются связанными со .взрослым растением. Так порой и образуются целые группы-комочки ряски со многими листовыми пластинками.

Литература: Онегов А. Школа юннатов. Живой уголок/Худож. В. Радаев, В. Храмов. — М.: Дет. лит., 1990. — 271 с.: ил.
Фото: http://natsci.edgewood.edu/

Растения играют важную роль в обмене веществ в аквариуме и прежде всего в обмене газов, необходимых как для самих растений, так и для рыб. Выделение кислорода и одновременно поглощение углекислого газа, присущие одним только растениям, нельзя заменить даже хорошим продуванием воды воздухом, большую роль играет и поглощение растениями различных органических и неорганических веществ, появляющихся в воде в результате жизнедеятельности рыб и разложения остатков пищи и отмерших растений.

Усваивая растворенные в воде вещества, необходимые для их роста и развития, зеленые растения совместно с бактериями осуществляют биологическую обработку воды, благодаря чему вода очищается от вредных для рыб веществ естественным путём.

Никакие фильтры не могут заменить в этом отношении растения и бактерий.

Очень велика и эстетическая роль растений в аквариуме. Растения, находящиеся в полном расцвете, благодаря сменяющемуся ландшафту, побуждают рыб к более полному проявлению особенностей их поведения. Они оттеняют яркость окраски рыб и подчеркивают их красоту, радуют глаз наблюдателя. Для некоторых видов рыб, ведущих скрытый образ жизни, растения необходимы как укрытия; кроме того, они дают возможность самкам спрятаться от настойчивого ухаживания слишком активных самцов. Среди растений рыбы прячутся от преследования агрессивных особей своего или другого вида; особенно нуждаются в укрытии молодые рыбы, содержащиеся вместе со взрослыми. Для многих видов рыб растения являются естественней субстратом, на который они мечут икру. Одни виды рыб приклеивают икру к растениям, другие мечут ее среди их зарослей. Для многих растения служат укрытием икры от пожирания ее родителями. Некоторые рыбы, проявляющие заботу о потомстве, используют растения для постройки гнезда.

Водяная лилия или кувшинка (Nymphea alba)

Растения следует подбирать с учетом особенностей условий, в которых они будут развиваться. В некоторых случаях приходится обращать внимание и на так называемый антагонизм растений. Практика аквариумистов показала, что иногда некоторые растения (криптокорина и валлиснерия) не уживаются друг с другом (причина этого до сих пор не ясна). В каждом аквариуме одни растения процветают, другие растут хуже, а иногда и совсем не приживаются, что зависит от целого ряда сложившихся условий.

В большинстве случаев лучше приобретать молодые кустики, делая исключения лишь для криптокорини некоторых других видов растущих медленно и начинающих размножаться лишь в возрасте нескольких месяцев и даже лет. Кустики и веточки надо выбирать совершенно зеленые.

В заключение необходимо сказать, что многие аквариумисты совершенно неправильно называют все водные растения водорослями; в действительности же в аквариумах культивируются только немногие виды растений, относящиеся к группе водорослей, такие, как блестянка, топняки некоторые другие. Присутствие представителей большинства видов водорослей в аквариуме нежелательно, так как они вызывают «цветение» воды, обрастание стенок аквариума и самих растений. В основном аквариумные растения относятся к высшим цветковым, есть среди них также мхи и папоротники.

Литература: Аквариумное рыболовство. Н. М. Ильин

Семейство Хирурговые (Acanthuridaе). В семейство входит рыба-доктор родов Acanthurus, Ctenochaetus, Маsо, Раrаcanthurus, Рrionurus, Zebrasomа; размер 15 — 45 см. Окраска однотонная или многоцветная с контрастными полосами и пятнами. Тело высокое, сжато с боков, округлое или эллипсовидное. У хвостового стебля костяной шип, который раскрывается во время опасности. Корм растительный (60%) и животный (40%). Аквариум не менее 300 л.

Семейство Занкловые (Zanclidae). В морских аквариумах семейство представлено единственным видом — морским идолом (Zanclus cornutus (саnesсеns); размер до 25 см. Окраска в широкую черную и бело-желтую полоску. Тело высокое, сильно сжато с боков, спинной плавник очень высокий. Вид животноядный. Аквариум не менее 300 л.

Семейство Бычковые (Gobiidae). Семейство объединяет рода Acentrogobius, Bathygobius, Сryptocentrus, Gоbiodon, Gpbiosoma, Lythrypnus, Amblygobius и др.; размер 4 — 15 см. Тело удлиненное, слабо сжатое с боков, нередко цилиндрическое. Из бычков отечественных морей интерес представляют Аphya, Pomatoschistus, Relictogobius, Caspiosoma, Benthophiloides (ареал Черное и Каспийское моря), Асаnthogobius, Тridentiger (распространены в Японском море). Рыбы животноядные, размножаются в аквариумах.

Семейство Элеотрисовые, или Головешковые (Eleotridае). В семейство входят сонные бычки родов Butis, Eleotriodes, Nemateleotris, Ptereleotris, Роgonoculius. Ареал — тропические и субтропические воды. Особенно красивы краснохвостый нематэлеотрис (Nemateleotris magnificus); размер 10 см, обитает на коралловых рифах островов Тайвань, Новая Каледония, Маврикий, окраска желто-оливковая с красной задней частью тела и длинным стреловидным лучом первого спинного плавника; зебровый элеотрис (Pogonoculius zebra), тело зеленое с розовыми поперечными полосами, узорчатыми жаберными крышками и плавниками, окантованными красной и голубовато-черными линиями (ареал — Филиппины и Сейшельские острова); стреловидный элеотрис (Ptereleotris tricolor), размер 10 — 15 см, тело зеленое, от середины черное (ареал — Индо-Пацифика). Рыбы животноядные (бентические организмы, планктон и т. д.). Аквариум от 200 л.

Семейство Скорпеновые (Scorpaenidae). К семейству относятся морские ерши, крылатки родов Dendrochirus, Inimicus, Pterois, Scorpaena, Scorpaenodes, Таеnionotus и др.; размер 20 — 30 см. Окраска коричнево-красная с серебряными полосами или однотонная. Плавники большие, ярко окрашенные, колючие лучи с ядовитыми протоками. Рыб нельзя брать в руки. Ловят их плотным сачком или полиэтиленовым пакетом. Рыбы — хищники.

К скорпеновым близки рыбы-петухи (Triglidae). В Черном море встречаются три вида: тригла-карандич (Trigla lucerna), 25 — 80 см, петух Пина (Т. Pinni), 20 — 50 см и малая тригла (Т. Gurnardus), 18 — 45 см. Рыбы животноядные (ракообразные, моллюски, черви, рыба).

Семейство Агоновые (Agonidaе). К семейству относятся морские лисички. Распространены в Северном море, а также в Тихом океане у берегов Чили, Уругвая, Бразилии; размер до 30 см. Очень красив агономал Джордена (Agonomalus jordani), обитающий в Японском море. Рыбы донные. Аквариум от 300 л.

Семейство Прилипаловые (Echeneidaе). К семейству относятся акулий лоцман (пять родов: Echeneis, Remora и др.); ареал — теплые воды морей и океанов; полосатый лоцман (Echeneis naucrates); размер до 100 см, тело удлиненное, окраска серо-салатовая с черной продольной полосой в серебряной обкладке, на голове большая присоска. Аквариум не менее 500 л.

Карпы кои (Cyprinus carpio)

Семейство Спинорогие (Balistidaе). Семейство Спинорогие объединяет рода Balistes, Balistapus, Melichthys, Odonus, Rhinecanthus, Balistoides и др.; размер 20 — 50 см. У тропических спинорогов тело сжато с боков, на переднем спинном плавнике один луч жесткий, остальные мягкие, хвост часто лировидный. Окраска обычно однотонная со штрихами и пятнами. Рыбы животноядные.

Семейство Монокантовые (Monocanthidae). В семейство входят рыбы-шлифовщики родов Cantherinus, Monocanthus, Охуmonocanthus, Реrvagor и др.; размер 10 — 20 см. Тело сжато с боков, первый луч спинного плавника одиночный, жесткий, есть брюшной киль. Эти рыбы — одно из семейств тропических спинорогов; животноядные. Аквариум не менее 200 л.

Семейство Кузовковые (Ostraciontidaе). Сюда относятся рыбы-сундуки и коровки родов Acanthostracion, Lactoria, Ostracion, Tetrosomus и др.; размер 2,5 — 40 см. Тропические кузовки нередко ядовиты. Тело шаро- или кубиковидной формы. Окраска разнообразная: серая, желтая, оранжевая и т. д., обычно в темную точку. Корм — моллюски и т. п. Аквариум от 300 л.

Семейство Четырехзубые (Tetraodontidae). Это родственники пресноводных тетрадонов; рода Arothron, Amblyrhynchotus, Sphaeroides, Tetraodon, размер 20 — 40 см. Распространены в Атлантическом, Тихом, Индийском океанах. Тело вытянутое, слегка сдавленное сверху; могут раздуваться. Окраска оливково-коричневая или серо-зеленая с полосами и пятнами. Рыбы животноядные.

Семейство Кантигастеровые (Canthigasteridae). В семейство входят остроносые кузовки рода Canthigaster; размер 8 — 20 см. Тело шарообразное, с удлиненным носом. Способны раздуваться. Окраска коричнево-серая с пятнами и полосами. Рыбы животноядные. Аквариум не менее 200 л.

Семейство Двузубые (Diodontidae). Сюда входят рода Diodon, Lophоdiodon; размер 25 — 60 см. Это тропические рыбы-ежи. Тело округлое, уплощенное со спины, окраска коричнево-желтая с темными пятнами и линиями. При испуге раздуваются в колючие шары. Застревая в укрытиях, обычно гибнут. Сачки при их ловле должны быть большими. Рыбы животноядные.

Семейство Присоскоперые (Gobiesocidae). В семейство входят морские уточки родов Lepadogaster, Diademichthys, Diplecogaster; размер 5 — 15 см. Тело вытянутое, несколько уплощенное, глаза большие, рыло, как утиный клюв, присоска двойная, образована сросшимися брюшными плавниками. Ведут прикрепленный образ жизни, присасываясь к внутренней стороне камней и т. п. Окраска яркая желто-красная с пятнами. В Черном море встречается 3 вида: Lepadogaster lepadogaster, L. decandollei, Diplecogates bimaculatus. Рыбы животноядные.

Семейство Батраховые (Batrachoididae). Сюда входят рыбы-жабы 5 родов: Halophryne, Opsanus и др. Встречаются в Атлантическом, Индийском, Тихом океанах. В аквариумах чаще содержат обыкновенную рыбу-жабу (Halophryne gangene). Ареал — прибрежные морские воды от Мадагаскара до Филиппин. Окраска бежевая с кофейными разводами и бородатыми челюстями. Виды донные, животноядные.

Семейство Клоуновые (Antennariidae). Семейство объединяет рода Antennarius, Histrio; размер 8 — 20 см. Это тропические удильщики. Тело округлое, с кожными выростами на голове, челюстях и спине, глаза маленькие. Грудные плавники, как ноги, служат этим донным рыбам для передвижения. Окраска покровительственная, под цвет водорослей, грунта и др. Рыбы — хищники, нередко гибнут, давясь крупной рыбой.

Литература: А.М.Кочетов. «Декоративное рыбоводство»